Авторы и пьесы

БЮЛЛЕТЕНЬ

«АВТОРЫ И ПЬЕСЫ»

Март, 2017 г

Внутриведомственное некоммерческое издание РАО

Защищено авторским правом

Использование текстов произведений, приведенных в бюллетене,

допускается исключительно с согласия авторов

или иных обладателей прав на такие произведения

Бюллетень РАО «Авторы и пьесы» ВЕСНА 2017


Бюллетень «Авторы и пьесы» выпускается секцией драматургов при Авторском совете РАО с целью содействия театрам в ознакомлении с пьесами.

Решением Авторского совета настоящий бюллетень издается ежеквартально и направляется во все театры России.

Если ваше внимание привлекла одна из пьес, представленных в бюллетене, и вы выбрали ее для постановки в своем театре, вам следует обратиться в РАО по почтовому или электронному адресу, к нашему представителю на месте либо позвонить в Москву по телефону (495) 697-56-27, чтобы получить информацию об условиях автора (правообладателя).

Редактор бюллетеня – Евгения Михайловна РЕМИЗОВА.

Члены секции драматургов при Авторском совете РАО

БАРТЕНЕВ Михаил Михайлович, драматург

БЕГУНОВ Валерий Карлович, главный редактор журнала «Мир детского театра»

БЕЛЕЦКИЙ Родион Андреевич, зав. отделом драматургии журнала «Современная драматургия»

БЕЛОВ Сергей Николаевич, драматург

ДРАГУНСКАЯ Ксения Викторовна, драматург

ЗИНЧУК Андрей Михайлович, драматург

КОЛОСОВА Галина Григорьевна, переводчик

МИШИН Михаил Анатольевич, переводчик

ОЛЬШАНСКИЙ Виктор Иосифович, драматург

ПОПОВ Владимир Сергеевич, драматург

РЯПОЛОВА Валентина Александровна, переводчик

Председатель секции ПТУШКИНА Надежда Михайловна

Бюллетень РАО «Авторы и пьесы» ВЕСНА 2017


СОДЕРЖАНИЕ

Вечера современной петербургской драматургии в Комсомольске-на-Амуре …..5
ИГРА В DOOM. Андрей ЗИНЧУК………………………………………………………………………………………..8
ДЖЕК-ПОТ. Валентин АЗЕРНИКОВ………………………………………………………………………………. 16
ТОСКА ПО РОДИНЕ. Нонна ГОЛИКОВА………………………………………………………………………… 22
ЖИЗНЬ МОЯ, ИЛЬ ТЫ ПРИСНИЛАСЬ МНЕ. Нонна ГОЛИКОВА……………………………….. 26
БЕСТУЖЕВ-МАРЛИНСКИЙ. Шапи КАЗИЕВ …………………………………………………………………. 31
СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ЛЮБВИ. Александр КАНЕВСКИЙ………………………………….. 37
ВЕЛИКИЙ ОБМАНЩИК. Александр КАНЕВСКИЙ ……………………………………………………… 46
СЕРЕБРЯНОЕ КОПЫТЦЕ. Евгений ПЕРМЯК………………………………………………………………… 57
ПРАВДА. Алексей СЛАПОВСКИЙ…………………………………………………………………………………… 66
КОЛИДОР. Алёна ЧУБАРОВА …………………………………………………………………………………………. 75
Памятка для авторов………………………………………………………………………………………………………. 80

Вечера современной петербургской драматургии в Комсомольске-на-Амуре

В нашем городе 4–6 ноября 2016 года впервые прошли «Вечера современной петербургской драматургии» – проект, пришедший к нам (как видно из названия) из Санкт-Петербурга, где он успешно существует и развивается на протяжении пяти лет. Этот проект организован Драматургической мастерской при Санкт-Петербургском отделении СТД РФ (ВТО) на базе Центральной городской публичной библиотеки им. В. В. Маяковского. Суть «Вечеров» – сценические читки пьес в исполнении актёров. «Вечера» в Комсомольске-на-Амуре состоялись благодаря Андрею Зинчуку
(петербургский драматург, автор идеи и «заведующий литературной частью» нашего проекта, он же руководитель «Вечеров» в Петербурге), Лилии Пахомовой (художественный руководитель проекта) и трём театрам: Городскому Драматическому театру Комсомольска-на-Амуре, Театру Юного Зрителя «Зеркало теней» и Образцовому молодёжному театру «Город Солнца». Театрализованные читки пьес прошли на Малой сцене Драмтеатра и ТЮЗа. Каждый коллектив по своему представил доставшуюся ему пьесу, но все постарались предельно бережно донести авторский текст до зрителей. «Это
похоже на радиоспектакль, только перед нами живые актёры, их эмоции, действия, жесты, взгляды. Это удивительное состояние – причастности к тому, как рождается будущий спектакль!» – говорили зрители на обсуждениях после каждой читки.

В первый «Вечер» 4 ноября в Малом зале Драмтеатра случился аншлаг – всем театралам нашего города было очень любопытно узнать, что же такое «Вечера современной петербургской драматургии в Комсомольске-на-Амуре»? Зрителей ждала сценическая читка пьесы Владимира Маслова «Мой друг – Солнце!». Её представил коллектив Образцового молодёжного театра «Город Солнца». Режиссёр этой читки Лилия Пахомова в процессе работы нашла такую форму подачи материала, в которой и без того прекрасная пьеса зазвучала ещё мощнее. «Пьеса изумительная, тонкая, трогательная!
Хороша и для взрослых, и для детей, а это всегда ценно» – сказала на обсуждении актриса Драмтеатра Валентина Кушнарёва. И Евгения Наделяева, актриса ТЮЗа «Зеркало теней», так же похвалила материал: «Очень компактная пьеса, там нет ничего лишнего! Очень пластичная драматургия, которая легко играется и взрослыми, и детьми, потому что в ней заложена очень ясная идея, чётко прописанная по событиям… И то, что сделала труппа театра «Город Солнца» – готовый спектакль, и не нужно ничего менять!»

На следующий «Вечер» зрители и участники проекта собрались в ТЮЗе «Зеркало теней» на встречу с очень сложной пьесой Андрея Зинчука «Игра в DOOM». Режиссёр читки – Татьяна Зайкова-Украинская – и её творческая команда придумали свой способ подачи драматургического материала: элементы декораций, костюмы, мизансцены, свет, музыкальное и видео-сопровождение – всё было призвано на помощь зрителям… По окончании читки разговор вспыхнул сразу, быстро набрав обороты. Вот несколько цитат из высказываний зрителей. «Мне, как психологу, работающему с проблемными
подростками, приятно, что есть другие люди, пытающиеся другими средствами решать те же самые проблемы, что и мы с коллегами-психологами. Это очень актуально. Педагогам и родителям нужно это показывать, проиграть для подростков в техникумах, в школах… Интересно смотреть, слушать, конструировать что-то у себя в голове». «Актуальная пьеса, затрагивает темы бездуховности нашего времени. Мы рождены в условиях, где уже всё есть: Интернет, соцсети, виртуальный мир, гаджеты… Всё это затягивает, отдаляет нас от реальной жизни. На нас отовсюду давит агрессия, мы в этом просто варимся. Крик героини «Я жизнь ненавижу!» – это уже показатель эмоционального состояния поколения. Пьеса не столько для подростков, сколько для родителей, чтобы они посмотрели и задумались, обратили внимание на своих детей. Родителям удобно, что их ребёнок сидит в
виртуальной реальности, а ведь его жизнь проходит мимо него»…

То, что произошло в этот вечер на сцене ТЮЗа, захватило зрителей настолько, что, стараясь высказать свои впечатления во время обсуждения увиденного и услышанного, мы потеряли счёт времени. Как сказала одна зрительница «Вечеров»: «Я думала, что читка – это будет немного скучновато. Но самом деле – это было великолепно! Я смотрела на одном дыхании».

В третий «Вечер», 6 ноября, мы вновь встретились в Малом зале Драмтеатра, коллектив которого приготовил зрителям пьесу Тараса Дрозда «Сладкое время нереста». На первый взгляд на сцене ничего не происходило – актёры просто сидели за длинным столом и читали текст. Но как это было хорошо! Как заметила потом зрительница, впервые пришедшая на такое представление пьесы: «Немного фантазии – и это уже готовый спектакль. Тема пьесы актуальна, особенно для нашего региона. Автор – молодец! А то, как читали актёры, – выше всяких похвал!.. А спектакль надо делать, будет очень хороший спектакль». Думаю, секрет успеха в том, что режиссёр ПРОЧЁЛ пьесу – понял, разобрался, уяснил, нашёл в начале высокую ноту, расставил нужные акценты и подсказал путь актёрам. И пьеса задышала, запульсировала, потянулась в сознание и душу зрителей. «Высота «человеческого» нереста в пьесе заключается в том, что герои, не стремясь возвыситься, пытаются сделать по максимуму что-то полезное для своих детей, чтобы они вышли в другую, новую жизнь. Зелёная скатерть, покрывшая длинный стол, за которым артисты сидели во время читки, – как символ природы, духовной красоты, возвышающий человеческое над биологическим» – так оценила работу артистов одна из зрительниц, и подобных мнений было высказано немало.

Дмитрий Стертюков, режиссёр сценической читки пьесы «Сладкое время нереста», во время обсуждения признался: «Поначалу пьесу воспринял в штыки, а потом почитал, поглубже вник в сюжет и подумал: что-то интересное из этого может получиться… Не всякий человек волен в корне изменить свою жизнь, мы ведь все изначально находимся в неравных условиях, многие из нас загнанны в определённые рамки, у каждого есть свои гири на ногах. Главный герой, много лет принимавший условия своей жизни как данность, в момент происходящих в пьесе событий начал бунтовать: «Я – кижучь, попавший в сеть, а мне бы отнереститься!» Вот – то, о чём хочется ставить. У нас в стране люди живут в неравных условиях, и всегда стоит проблема бедности и безысходности положения». Мысль своего режиссёра продолжил старейший актёр театра Леонид Васильевич Лелькин: «Если произведение искусства вызывает эмоции, желание сопереживания – это хорошее произведение. Здесь, в этой пьесе, герои – простые люди, понятные нам. И зрители начинают сочувствовать им».

Изначально авторы «Вечеров» в Санкт-Петербурге поставили перед проектом сразу несколько задач: «…познакомить с новыми текстами (сюжетами) читателей библиотеки; дать возможность актёрам «обжить» новые пьесы, а авторам – нечастую ныне возможность вывести на сцену своих героев, взглянуть на свои тексты со стороны, чтобы что-то в них «подкрутить. Ведь драматургия – дело сложное. В драматургии на первом месте обычно «конструкция», логические построения, и если прозу или поэзию часто можно сравнить со свободным бегом, то драматургия – это, скорее, бег с барьерами, где ты не можешь бежать легко и свободно, а должен быть готовым к периодическим взлётам, для чего нужен точный расчёт…» – объяснил нам Андрей Зинчук, автор идеи и «заведующий литературной частью» проекта. Во время сценических читок в Комсомольске-на-Амуре авторы представленных пьес не присутствовали в зале, не «глядели со стороны» на свои произведения. Но у режиссёров появилась возможность «примериться» к пьесам, как к материалу для потенциальных спектаклей. Дмитрий Стертюков: «Чтобы заинтересовать зрителей именно драматургическим материалом не нужны особые выразительные средства. Я увидел эмоции артистов, они помогли мне погрузиться в материал». Главный режиссёр Театра драмы Ирина Барская призналась после читки пьесы «Сладкое время нереста»: «Года два назад прочла пьесу и не остановилась на ней. А вот сегодня в исполнении ребят она очень напомнила мне Вампиловские интонации. Этот мечущийся герой – да, это герой нашего времени… Хорошо, что случилась читка, хорошо, что я услышала – о чём там… Может быть, будет продолжение всему этому». А у исполнителей и зрителей появилась возможность прикоснуться к новому виду сценического искусства, что оказалось настолько интересным, что вызвало бурю эмоций и страстное желание продолжения: «Очень интересный формат сам по себе – не спектакль, а выразительное чтение, наполненное внутренней жизнью актёров, но лишённое иных сценических выразительных средств, что позволяет зрителям не отвлекаться, а погружаться в свои фантазии». «В других городах уже давно проходят сценические читки, а у нас этого до сих пор не было. А это же очень интересно! Это удивительно, полезно, креативно! Так что это нужно развивать, продолжать; найдутся люди, кому это интересно!» – говорили зрители.

В настоящее время «Вечера» пользуются успехом уже не только в Центральной городской публичной библиотеке имени В. В. Маяковского, но и на площадках различных театров за пределами Санкт-Петербурга. «Наш проект… выплеснулся за первоначальные рамки и перекинулся в другие города: в Белгород на границе с Украиной, в Орел в средней полосе России (там и вообще по пьесе Тараса Дрозда, впервые представленной в библиотеке им. В. В. Маяковского, поставили спектакль в местном Драмтеатре), в Астрахань на Волге, и в ваш удивительный город на Амуре с вечно молодым именем. И пусть и у вас на ваших театральных площадках и в вашем городе создаётся такая атмосфера, как и на наших представлениях. А может быть, еще и лучше!» – сказал в своём аудиообращении к участникам проекта «Вечера современной петербургской драматургии в Комсомольске-на-Амуре» Андрей Зинчук.

Что ж, мы не «против»! В эти три праздничных вечера произошло чудо: участники сценических читок подарили себе и зрителям море положительных эмоций и открытий, затратив для этого минимум времени и усилий, просто поискав и найдя форму подачи текста. И мы, участники проекта, рады были осуществить эту прекрасную идею, рады пьесам, предложенным нам для работы, рады возможности быть причастными к чему-то новому и интересному, происходящему в мире театра. Не будем загадывать, что последует за этими чудесными «Вечерами» – время покажет. Чтобы быть краткой,
повторю то, что я сказала в театре Драмы в завершении «Вечеров…»: «Мы в восторге от этой идеи, мы её принимаем и постановляем: каждую осень мы будем собираться здесь, на малой сцене Драмтеатра, для знакомства с современными пьесами!»


Лилия Пахомова, руководитель проекта «Вечера современной петербургской драматургии в Комсомольске-на-Амуре», руководитель Образцового молодёжного театра «Город Солнца»


ИГРА В DOOM
Андрей ЗИНЧУК

(просто идёшь и убиваешь). Приключение в трёх действиях. Вторая редакция. «Doom» в переводе с англ. – гибель.

4 мужских роли, 2 женские

***

Картина первая

Раннее утро. Тихая обыкновенная городская улочка. В одном из домов расположилась закрытая «Булочная». Заметно, особенно в окнах первых этажей, как во многих квартирах светятся голубые экраны (когда-то такое можно было наблюдать в дни общенародных праздников: Нового года, Первого мая или же во время очень важных для всей страны событий, например, в день запуска первого космонавта Земли, – тогда улицы были так же пустынны и так же в окнах светились голубые экраны телевизоров. Как светились они когда-то и в дни Большого хоккея…)

На парковой скамейке, приткнувшейся в самом начале улицы под чахлым деревцем, на разных её концах сидят двое: Афанасий Павлович и шестнадцатилетняя Маринка: заплаканная, растрёпанная и погруженная в себя. Афанасий Павлович старательно смотрит в противоположную от девушки сторону

АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ (не выдержав напряжённого молчания). Вы слышали?
Молчание.
В нашем районе снова начали исчезать подростки!!!
МАРИНКА. Что?
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. Что по этому поводу думает молодёжь?
МАРИНКА. Слышала.
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. Интересно вы отвечаете: через вопрос… Извините, вы
тоже кого-нибудь ждёте?
МАРИНКА. Хотите мне что-то предложить?
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. Хм… (Задумывается над ответом.)
МАРИНКА. А вы, например, и вообще не можете ответить! Несколько месяцев
назад они тоже исчезали. А потом нашлись. Говорят, ездили за грибами!
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. За какими грибами? Зимой? Вы что?!
МАРИНКА. Ну, я точно не знаю, слухов ходило много… Может, за
маринованными. Помню, что всё обошлось. И теперь, наверное, обойдётся.
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. Ну, те, что в кафе исчезли, не заплатив – это понятно.
Когда исчезают прямо с уроков – понятно более-менее тоже. От девушки один сбежал –
ясно. Но говорят, они исчезают прямо на улице: идут-идут и вдруг – бац все разом! – и их
нет. А ещё говорят, один плыл, плыл в бассейне, нырнул и… Все вылезли, а его и след
простыл. Это как прикажете понимать? Чего молчите? Ведь теперь-то их исчезло сразу
пятеро! И все как назло – призывного возраста. Причём ни в больницах, ни в моргах… Ни
полиция, ни военкомат – никто ничего. Исчезли, будто растворились, – никаких следов.
Родители в панике!
МАРИНКА. Да вам-то что? Вы разве их родитель? Я же говорю: возможно, уехали
за грибами! Не понятно разве?
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. Почему же… Только вы меня не так поняли: я ведь к вам по-хорошему: сидите тут совершенно одна, улица пустынна, вдруг кто-нибудь?.. Или что-нибудь так же, как их?..
МАРИНКА. Послушайте, папаша! Может быть, я специально… Может быть, я тут тоже исчезаю!.. Вообще! Из жизни! И это непонятно?!
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. Я не знал… Извините. МАРИНКА (глухо). Ничего.
Становится слышно рычание грузового автомобиля. Потом оно стихает. С характерным лязганьем захлопывается дверца кабины, и на улочке появляется Водитель грузовика в камуфляжной форме.
ВОДИТЕЛЬ ГРУЗОВИКА (сверившись с какой-то бумажкой, дёргает дверь закрытой «Булочной», ещё раз заглядывает в бумажку, проходит дальше, стучит в окно первого этажа). Есть тут кто живой, не? (Говорит громко, через стекло.) Слышь?! Я только хотел узнать: где тут дом за номером двадцать семь?! В путёвке указано «двадцать семь», а там «Булочная»! Что? Точно она? Не понял!.. А позвонить от тебя никак? (Чему-то заметно обрадовавшись.) Праздник у вас сегодня, что ли? Я говорю: у вас сегодня что, праздник? Гуляете? Улица словно вымерла! Ну, хорошо. Всё равно ты ни фига не понял! (Отходит. Замечает Афанасия Павловича и Маринку в начале улицы, идёт к скамейке, объясняет.) Главное, не знаю куда сгружать товар – полный кузов оргтехники! Битый час тут мотаюсь. Где двадцать седьмой дом?

АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. А черт его знает!
ВОДИТЕЛЬ ГРУЗОВИКА. А позвонить ты мне со своей мобилы не дашь? У меня батарейка села.
АФАНАСИЙ ПАВЛОВИЧ. У меня, может, тоже батарейка села,

Картина вторая

Обычная городская бедно обставленная однокомнатная квартира. Поскольку в квартире живут сравнительно молодая женщина Василиса Тихоновна и её относительно взрослый сын Димка, свободное место есть только на кухне, где в данный момент находятся двое: Василиса Тихоновна и Володарский (он в белом халате). Из комнаты слышны странные звуки и такая же странная завораживающая музыка, а кроме того, бесчисленные выстрелы, крики и стоны, как это бывает при телевизионных репортажах с театра военных действий
ВОЛОДАРСКИЙ. Ну-с, так как же ТЕПЕРЬ себя чувствует наш несовершеннолетний пациент?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Доктор… Мне дважды звонили на работу из военкомата, спрашивали про Димку. Говорят, у нас в районе снова исчезли несколько подростков!
ВОЛОДАРСКИЙ. Не придавайте значения: слухи, сплетни. Причём, как всегда, самые невероятные. Несколько месяцев назад тоже говорили, что исчезли, а они на самом деле ездили за грибами за город!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Да-да, я что-то такое слышала… Именно «за грибами». Доктор… Я вам так благодарна!
ВОЛОДАРСКИЙ. Не стоит. Скажите лучше вот что: вещей в окно, надеюсь, он больше не выкидывал? И, кстати, витрин не бил?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. О, нет! Он… Знаете, кажется, впервые в жизни он по-настоящему увлечён.
ВОЛОДАРСКИЙ. Увлечён? Да?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. После того, как по вашему совету я модернизировала ему компьютер…
ВОЛОДАРСКИЙ. Согласитесь, это было вовремя?..
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Да-да. Димка теперь целыми сутками сидит за ним…
Правда, из-за этого он ходит временами такой бледный! Такой невыспавшийся! А ведь в этом году ему нужно закончить одиннадцатый класс!
ВОЛОДАРСКИЙ. Закончит. Надеюсь, больше не будет никаких витрин, никакой полиции и никаких сомнительных компаний?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну что вы! Теперь он сидит один, тихий, всё время играет. Что совершенно удивительно! Приходят старые друзья, зовут его с собой – он у них ещё совсем недавно был вроде заводилы, а он сидит. Ну ведь не он же один бил тогда те витрины! Это они сорвались после концерта этой ужасной группы, где поёт этот ужасный… всё время забываю его фамилию!.. Кто ж знал, что их будет там ждать полиция? Молодёжь… Им всё кажется не то и не так… Да вы, может быть, и сами когда-то были таким, доктор? (Не дождавшись ответа.) Говорят, теперь это модно: бунт против вещей, которые, кстати, их родителями были нажиты с таким трудом! Хорошо, ладно, пусть бунт. Тогда бы шли куда-нибудь в духовное, в церковь, например! Но современная церковь их не привлекает. И я их понимаю: она тосклива, мрачна. Димкина м… ну, она имеет к нему некоторое отношение – Маринка – мне как-то однажды призналась: если будущее наших бессмертных душ так же уныло, как праздник в церкви, тогда уж пусть лучше они – наши души – умрут при нашей жизни! Вот это мне кажется по-настоящему страшным. И я думаю, что они именно отсюда, эти витрины! (После паузы, осторожно.) Скажите, доктор, а Димку скоро снимут с учёта? Я слышала, что это, может быть, на всю жизнь?..
ВОЛОДАРСКИЙ. Думаю, держать его на учёте так долго нет никакой необходимости. Но некоторое время он обязательно должен побыть под наблюдением. Имейте в виду ещё и вот что: в этом возрасте мальчику особенно необходим рядом какой-нибудь взрослый мужчина. Об этом мы с вами уже говорили…

ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Да, я помню. А это не вредно, доктор?.. ВОЛОДАРСКИЙ. Что?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну, то что он буквально сутками играет в эту ужасную Игру, которую вы ему дали?..
ВОЛОДАРСКИЙ. Это для снятия агрессивности. Сейчас ведь они все очень агрессивны!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Но всё-таки эти постоянные выстрелы! Это насилие!
ВОЛОДАРСКИЙ. Вы считаете, будет лучше, если он опять примется за витрины? ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Нет, конечно.
ВОЛОДАРСКИЙ. Тогда пусть играет. И, может быть, смирится, наконец, с нормальной жизнью, где насилия, как я полагаю, всё же значительно меньше. Или я не прав?..
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Да уж надеюсь. Я просто не знаю, как вас благодарить!
нормальной жизнью, где насилия, как я полагаю, всё же значительно меньше. Или я не прав?..
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Да уж надеюсь. Я просто не знаю, как вас благодарить!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (пытается сунуть Володарскому деньги). От всей
ВОЛОДАРСКИЙ. А вот это лишнее.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну, а если вдруг ещё что-нибудь?.. ВОЛОДАРСКИЙ. Полагаю, ничего ТАКОГО больше быть не должно. Но на всякий случай вот: мой новый рабочий телефон. С одиннадцати до пяти, спросить доктора Володарского.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Это я помню: Александра Ивановича?.. ВОЛОДАРСКИЙ. Александра Ивановича.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (неожиданно). А меня зовут Василиса Тихоновна! ВОЛОДАРСКИЙ. Я знаю.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Но вы же не знаете, что чаще всего меня зовут просто
Василисой, а то и совсем запросто – Васей! То есть… почему-то меня так зовут. А наш домашний телефон…
ВОЛОДАРСКИЙ. Он у меня записан.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (после паузы). Если бы не вы, доктор, Димку бы, наверное, из школы отчислили!
ВОЛОДАРСКИЙ. Не преувеличивайте. До свидания, Василиса Тихоновна. (Достаёт из кармана небольшой квадратный плоский пакетик.) А вот это передайте вашему… Димке. Тут записан новый эпизод к Игре.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. А вы не хотите сами его увидеть? Мне кажется, он даже не слышал, что к нам кто-то пришёл!
ВОЛОДАРСКИЙ. И не надо. Сейчас в этом нет никакой необходимости. (Идёт к двери, но на секунду задерживается.) В случае чего скажите… что Володарский забегал просто так, узнать, как у него дела. До свидания, Василиса Тихоновна.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. До свидания. И огромное спасибо вам, доктор.
Володарский уходит. Через некоторое время становится слышно, как с характерным кашляющим звуком от дома отъезжает легковой автомобиль.
После ухода Володарского в комнате смолкают крики и выстрелы, и на кухне появляется Димка со словами: «Всё-таки я его убил!»
(Испуганно.) Кого?!
ДИМКА. Одного гада. Я за ним гонялся несколько дней. Впрочем, ты ведь всё равно не знаешь! (Поворачивается, чтобы уйти.)

ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Димка!
ДИМКА. Ну?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Может быть, теперь тебя потянут ещё и за убийство? ДИМКА. Не знаю. Не думаю. (Опять хочет уйти.)
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Димка, а ты что, когда играешь, даже есть не хочешь? ДИМКА. Нет.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. И сколько ты так можешь?
ДИМКА. Не знаю. Не пробовал. Думаю, что долго. А что?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну и характер! Ты что же, и в школу сегодня не пойдёшь?
ДИМКА. Я ещё не решил. Маринки не было?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Нет.
ДИМКА. А вроде кто-то звонил к нам в дверь?..
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Приятно, что ты хоть что-то всё-таки ещё слышишь. Это ко мне.
ДИМКА. Кто?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну, это неважно. Так. Скажем, подруга.
ДИМКА. Точно подруга?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Точно. А что?
ДИМКА. Мне кажется, с некоторого времени ты пытаешься подобрать мне отца…
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. У меня сегодня первый выходной почти за два месяца. Хочешь вместе сходим куда-нибудь вечером? В театр? На концерт?
ДИМКА. Так кто же всё-таки приходил?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (не сразу). Это был Володарский.
ДИМКА. Врач?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну да. Забегал узнать о твоих делах. Чего это ты вдруг помрачнел? Он тебя от такого позора спас! Тебя бы уже, наверное, из школы выгнали!
ДИМКА. Не преувеличивай. Я у них самый толковый ученик. Так они мне и говорят: по информатике ты у нас, Ганя, самый путёвый!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ганя? Я не поняла! Какой Ганя?
ДИМКА. Ну, Ган-Ган. Кличка теперь у меня такая.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Кличка! Как у блатного, что ли? Ты у меня смотри!.. (Выразительно не договаривает.)
ДИМКА. Не, не как у блатного. У нас хорошие клички: Дух, Чук, Ган-Ган… У Маринки знаешь какая? Ни за что не догадаешься!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну?
ДИМКА. Суббота.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Суббота? Не может этого быть! Почему Суббота? По-моему, нет таких кличек. Ты что-то темнишь!..
ДИМКА. Почему нет? Пятница у меня в подружках уже была. Среда, как ты помнишь, тоже. Понедельник, Вторник и Четверг лично у меня не вызывают симпатий: это что-то мужское. А Воскресенье среднего рода. Ты ведь не хочешь, чтобы твой сын вдруг увлёкся средним родом? Хотя, говорят, теперь это модно!..
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. А Маринкой ты разве увлечён? Что-то я раньше не замечала. А этот, твой новый приятель, – Чук… Это потому что «Чук и Гек», что ли?
ДИМКА. Чук потому что Ковальчук.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. А Дух? Я его тоже не знаю.
ДИМКА. Дух это Дух. Он маленький и бесплотный.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. А «Ган-Ган»? Это что-то китайское, нет?
ДИМКА. «Ган» – это большое ружье. А «Ган-Ган», ну это, сама понимаешь!..
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (она неожиданно удовлетворена). Вот ты Володарского не любишь, а он, между прочим, тебе новый эпизод принёс!
ДИМКА. Новый эпизод? Ну да? (Забирает у матери пакетик.) Дело, Василиса Тихоновна, не в том, что я Володарского не люблю. Дело, Вася, в том, что я Володарскому НЕ ВЕРЮ. (Направляется в комнату.)
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. В конце концов это просто невежливо! В третий раз приходит к тебе человек из диспансера!..
ДИМКА. Вот поэтому и не верю, что в третий. К Маринке за два месяца они только один раз приходили! И к Духу тоже. А о Чуке и говорить не приходится! А ко мне вдруг повадились!.. Это почему? Чем я им вдруг стал так интересен?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (с ужасом). А она, Маринка, она что, тоже… вместе с вами за хулиганство?
ДИМКА. Не, она за наркотики. За хулиганство – это Чук. А Дух – за бандитизм. (После паузы.) Ты думаешь, я шучу? Да они нас всех подмели! Буквально всю улицу!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Какие раньше у тебя были друзья! Володя, Сева, Леночка из четырнадцатого дома. Леночку, надеюсь, ты ещё не забыл? Такая была ласковая, предупредительная: «Тётя Вася, а тётя Вася! Я принесла вашему Димке домашнее задание!» – это когда ты болел. А теперь какие друзья? Дух, Чух!

Димка (поправляет). Вообще-то Чук. И он очень хороший. Он должен тебе понравиться.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Не знаю, не уверена. Значит, Чука за хулиганство? Духа, как ты говоришь, за бандитизм? А Маринку – за наркотики? Господи, что же это на свете-то делается?! Почему я до сих пор ничего об этом не знала?! Это же первое, что должно было прийти мне в голову! Сын, это нечестно: ты пользуешься тем, что мы не видимся целыми сутками! Что я работаю как проклятая! А всё последнее время и вообще не вылезала из клиники – зарабатывала тебе на новый компьютер!
ДИМКА. Да не было же, ма, никакого хулиганства, и бандитизма тоже не было. Не говоря уже о наркотиках…
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. То есть как? А… витрины?
ДИМКА. Да и витрин, в общем, тоже. Не понимаешь? Они всё притянули за уши: Чук в школе подрался – раз – ему хулиганство и на учёт! Духа поймали с компанией поздно на улице – бандитизм, на учёт тоже! А у Маринки нашли какие-то таблетки. И… Дальше тебе не нужно объяснять?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Ну а витрины? Витрины-то ведь точно были!
ДИМКА. Когда мы к ним подошли, ну, толпой, там уже кто-то постарался. На кого-нибудь нужно было свалить – вот нас и замели. Полиция, оказывается, уже ждала, знали, что концерт и где мы пойдём.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (задумчиво). Да, что-то такое ты мне тогда говорил…
ДИМКА. Но ты же мне тогда не поверила!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. А вещи в окно? Мои личные вещи! Скажешь, тоже не ты? Но ведь это же было при мне!
ДИМКА. Вещи были. Из всего того, что они мне шьют, в действительности были только вещи. (Понизив голос.) А зачем тебе нужно было пытаться снять меня с учёта?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (так же инстинктивно понизив голос вслед за сыном). А ты что же, В САМОМ ДЕЛЕ армию хочешь закосить?
ДИМКА. Нет. Но трое моих друзей состоят на учёте, и ко всем троим приходит Володарский. А ко мне он ни разу не пришёл. Чем я хуже других? (После паузы.) Понимаешь, ма, в эту Игру Володарский даёт играть только тем, кто у него числится в сумасшедших. У других её нет и, по-видимому, быть не может. Потому что переписать её нельзя – она защищена от записи. А хакнуть, то есть сломать защиту, невозможно. Чук с Духом пробовали. Они говорят, что из наших никто так не программирует!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Так ты, значит?.. (Она не договаривает.)
ДИМКА. Ты про вещи в окно? Да, ма. И тогда он ко мне сразу пришёл – Володарский – буквально бегом прибежал! И Игру принёс. От неё же В САМОМ ДЕЛЕ НЕВОЗМОЖНО ОТОРВАТЬСЯ!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (она не поняла). Почему невозможно? Всё одно и то же – «бах-бах!», «пах-пах!» Потом снова «бах-бах!» И так до бесконечности! Просто идёшь и убиваешь.
ДИМКА. Можно подумать, ты в этом что-то понимаешь!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. А ты объясни!
ДИМКА. Долго объяснять! Сыграй сама.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Я? Да ты что! (Застывает с оскорблённым выражением на лице.) Знаешь, иногда мне начинает казаться, что ты и в самом деле у меня немного… того!.. (Направляется к двери.)
ДИМКА. Ма, ты куда?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. В школу.
ДИМКА. Зачем?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Будем разбираться.
ДИМКА. Это не получится.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Почему?
ДИМКА. Потому что тебе скажут, что сейчас очень много неполноценных детей, потому что они всем родителям это говорят. И ещё ты услышишь, что многие подростки ведут теперь себя относительно спокойно. Раньше они – эти неполноценные – дрались на дискотеках, курили анашу, кое-кто даже воровал. А Володарский их всех увлёк Игрой. И теперь они сидят дома – тихие. За что их родители готовы молиться на Володарского. Нет, действительно, ма, давай я тебя немного подучу? Тем более что сейчас придёт Маринка. Дома у неё компьютера нет, вот она и ходит: то к Духу, то к Чуку, а то и ко мне. Вдвоём вы с ней и поиграете. А?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (поджав губы). Я всегда считала, что девушка к юноше приходит не за этим.
ДИМКА. Да? Неужели? Интересно, ЗА ЧЕМ?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. ЗА ДРУГИМ. И вообще, что-то ты сегодня подозрительно откровенен!
ДИМКА. Ну, во-первых, мы с тобой две недели не виделись! А во-вторых…
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Во-вторых, чтобы я от тебя больше НИКОГДА НИЧЕГО ПЛОХОГО НЕ СЛЫШАЛА ОБ АЛЕКСАНДРЕ ИВАНОВИЧЕ! Ты должен относиться к нему с уважением: симпатичный человек, наверное, кандидат наук, может быть, даже уже и доктор! А эту твою святую троицу – Духа, Чука и Маринку… Лучше бы им со мной не встречаться! Это надо же такую кличку придумать человеку – Маринка!
ДИМКА. Не Маринка, а Суббота!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Это не имеет значения! Ты куда?
ДИМКА. Как куда? Сама же сказала, что я должен с уважением относиться к Александру Ивановичу! Я иду играть!
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Значит, так… (Включает телевизор и тут же слышит выстрелы, чей-то визг, тревожный комментарий диктора… Переключает с программы на программу. Морщится, выключает.) Я приготовлю обед. А ты тащи сюда свой компьютер, и мы будем разговаривать. Не то ты скоро совсем от рук отобьёшься!
ДИМКА. Хорошо, ма. (Уходит в комнату и возвращается с компьютером. Начинает устанавливать его на кухне.) А обед я и сам теперь могу приготовить!

Слышна пронзительная сирена «скорой помощи» за окном кухни.

ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА (прислушавшись к звуку сирены.) Опять кому-то плохо! Что ж это, в самом деле, в нашем районе происходит? Какие-то немыслимые ранения, повышенный травматизм, неизвестные науке болезни… К нам в больницу много таких в последнее время поступает. И в довершение всего – исчезающие подростки! А что по этому поводу думает мой сын?

Звонок в дверь.

Должно быть, это Маринка. Ну, сейчас ей от меня попадёт!

ДИМКА. За что, ма?
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА. Я ещё не решила.
ВАСИЛИСА ТИХОНОВНА открывает дверь. На пороге стоит симпатичный представительный мужчина – Афанасий Павлович.

ДЖЕК-ПОТ
Валентин АЗЕРНИКОВ

Комедия в 2 действиях.
3 мужских роли, 4 женских.

Когда в пятьдесят теряешь престижную работу, женщина предает, а близкие отстраняются, может показаться, что жизнь кончилась. Но не надо отчаиваться, никто не знает, что ждет его за углом. Жизнь – игра, как сказал Шекспир, в ней можно и выиграть, и даже главный приз, джек-пот: ту единственную, которую ждал всю жизнь…

***

КВАРТИРА ИГОРЯ.

Игорь расставляет на столе бокалы.

ОЛЕГ. Но почему ты раньше ничего не сказал? (открывает бутылку).
ИГОРЬ. Наверное, не мог еще, не отошел от всего. Я и до сих пор… Знаешь, когда после двадцати пяти лет – от сменного инженера до первого вице-президента – тебе вдруг: спасибо, вы свободны…
ОЛЕГ. А на что ты рассчитывал? Попер в открытую против нового шефа… Ты же понимал, чем это может кончиться. Ладно, что теперь… Не переживай. Без дела не останешься. Еще выбирать будешь – где лучше.
ИГОРЬ. Но все равно, после стольких лет…
ОЛЕГ. После стольких лет очень даже полезно сменить работу – освежает. Это как с любовницей…
ИГОРЬ. Ну, тут ты эксперт.
ОЛЕГ. А близкие, небось, расстроились?
ИГОРЬ. Близкие? (умехается) Сразу стали далекими.
ОЛЕГ. Что, даже не звонили?

Игорь качает головой.

Н-да… А Катя?

Игорь молчит.

Исчезла?

ИГОРЬ (помолчав). На другой день.
ОЛЕГ. Вот стерва. Извини. Поняла, что ты теперь содержать ее не сможешь.
ИГОРЬ. А может, просто испугалась. Что ее вслед за мной…
ОЛЕГ. Да брось, она всего лишь секретарша.
ИГОРЬ. В том-то и дело. Много знала.
ОЛЕГ. А на работе догадывались, что вы… что она еще и…
ИГОРЬ. Мы старались не афишировать, но… кто знает.
ОЛЕГ. А ты сам ей не звонил?
ИГОРЬ. Пытался. Но ей все время некогда. То куда-то спешит, то болеет, то не одна. Говорит, перезвонит, но…
ОЛЕГ. Большая стерва. То рвалась за тебя замуж, а теперь…
ИГОРЬ (не сразу). Говорила – любит.
ОЛЕГ. Ну да – деньги твои. Она хорошая актриса – как большинство женщин. Ты полезен был – играла роль внимательной и нежной. Тебя поперли – все, спектакль закончен, актеры идут по домам.
ИГОРЬ. Но может, действительно, у нее что-то случилось.
ОЛЕГ. Ага. Любовник остался без работы.
ИГОРЬ (не сразу). Не знаю… Все это как-то…
ОЛЕГ. Не веришь?

Игорь пожимает плечами.

Ну, хочешь, докажу?

ИГОРЬ. Как?
ОЛЕГ. Элементарно, Зубов (достает мобильник) Чего не сделаешь для друга. (выходит, через некоторое время возвращается, смотрит на часы).
Так, засекаем. Я думаю, минут через десять Катя снова тебя полюбит. (наливает себе) За твою новую жизнь. (пьет)
ИГОРЬ. Какую новую?
ОЛЕГ. Скоро поймешь.
ИГОРЬ. Чего я должен понять? Ты кому звонил?
ОЛЕГ. Фаме.
ИГОРЬ. Кому?
ОЛЕГ. Богине слухов и сплетен.
ИГОРЬ. Слушай, что ты несешь?
ОЛЕГ. Говорил тебе – идем на журфак поступать. Был бы образованным человеком, знал всех богинь Древнего Рима и Греции.

Звонит городской телефон. Игорь вздрагивает.

Ну, Фама… Вот это оперативность.

Игорь тянется взять трубку.

Нет, нет, ни в коем случае. Ты в постели с новой пассией.

Городской телефон замолкает. Звонит мобильный. Игорь смотрит на него.

Я уж не помню из физики, какая скорость распространения радиоволн, но, похоже, довольно большая.
ИГОРЬ. Слушай, может ответить?
ОЛЕГ. Зачем? Ты мучался два месяца? Теперь ее очередь.
ИГОРЬ. А что ты сказал?
ОЛЕГ Секрет фирмы.

Телефон замолкает.

ИГОРЬ. Слушай, фирма… Но если я не отвечу, она может заявиться.
ОЛЕГ. Сегодня уже вряд ли, а завтра с утра – обязательно. Представляю, как она проведет эту ночь…

НА ДРУГОЙ ДЕНЬ.

ИГОРЬ. Слушай, что ты ей сказал?
ОЛЕГ. Примчалась?
ИГОРЬ. С утра пораньше.
ОЛЕГ. Облизывала?
ИГОРЬ. Не то слово. А что ты ей сказал?
ОЛЕГ. Ей – ничего. Ленке. А уж она…
ИГОРЬ. Ленке? Это кто?
ОЛЕГ. Ну, привет. Подруга ее. В банке которая работает. Ты мне еще ее телефон узнавал, когда мне проконсультироваться надо было.
ИГОРЬ. А… И что ты ей сказал? Что я обижен? Страдаю?
ОЛЕГ. Страдаешь? Хрен бы ты Катю увидел тогда. Нет, дорогой, я сказал, что ты… ну, только спокойно, без рукоприкладства… что ты выиграл джек-пот.
ИГОРЬ. Какой джек-пот?
ОЛЕГ. Обычный. В лотерее. Гослото. Сто миллионов. И хочешь положить их в банк.
ИГОРЬ. Слушай, ты что – спятил?
ОЛЕГ. Почему? Каждый год кто-то выигрывает. Иногда даже больше. Главное было предупредить Ленку, чтоб она Кате ни слова, что ты хочешь ей сюрприз сделать. Дальше ты видел.
ИГОРЬ. И она поверила?
ОЛЕГ. Катя? Ну, раз примчалась… Это в правду трудно поверить, а в розыгрыш…
ИГОРЬ. Но она ничего про это не сказала.
ОЛЕГ. В этом-то и фишка. Будет из последних сил делать вид, что ничего про деньги не знает, а любит исключительно тебя самого.
ИГОРЬ. Но это как-то…
ОЛЕГ. Да брось переживать. Забудь про нее, ты узнал ей цену. Начни новую жизнь. Выйди в люди, оглядись, жизнь прекрасна. Вокруг тьма красивых женщин. Одиноких. Мечтающих встретить надежного мужчину. Не огорчай их – встреться.
ИГОРЬ. Хватит с меня красивых и одиноких.
ОЛЕГ. Подумаешь, напоролся один раз на стерву. Что ж теперь – от всех шарахаться будешь? Наоборот, горечь надо заесть сладким. На вот (достает из кармана билет). Приглашение на открытие выставки. На редакцию всего четыре дали. У главного еле выцарапал. Цени.
ИГОРЬ. А что я там буду делать?
ОЛЕГ. Что все – смотреть картины. Из лучших музеев мира. К тому же, семьдесят четыре процента посетителей на выставках – женщины возраста спелой клубники. Ты понимаешь, о чем я?
ИГОРЬ. О чем?
ОЛЕГ. Тебе даже не надо придумывать, как бы заговорить с ними, они сами это сделают.
ИГОРЬ. Перестань.
ОЛЕГ. Я тебе точно говорю. Ты спокойно стоишь, смотришь на обнаженную натуру пресыщенным взглядом и слышишь ее робкое покашливание и тихий интеллигентный голос: «Да, сейчас такие тела не пишут. Сейчас фотографируют тощих манекенщиц». Ты поворачиваешься, скользишь по ней удивленным взглядом – удивленным, это важно, – и все, она твоя. Остальное дело техники. Ее, не твоей.
ИГОРЬ. Дурак ты, Олег.
ОЛЕГ. Вот-вот, вы все так говорите, а сами мне завидуете. Ладно. Скучно с тобой. Бери билет. Открытие завтра в двенадцать. Я завтра утром улетаю. Вернусь, расскажешь. Но только сразу к себе ее не веди.
ИГОРЬ. Кого?
ОЛЕГ. Прекрасную незнакомку…

МУЗЕЙ. ДЕНЬ.

Игорь и Анна лицом к залу рассматривают картины на воображаемой стене. Он в одной стороне сцены, она в другой. Постепенно они сближаются. Анна пригибается, как бы пытаясь прочитать текст на табличке.

АННА. Вы не видите, это какой год? Я без очков не разберу.
ИГОРЬ (смотрит на нее с удивлением, потом наклоняется к картине). Тысяча шестьсот семнадцатый.
АННА. Потрясающе. Четыре века назад, а лицо современной женщины. Вы не находите?
ИГОРЬ. Да? (приглядывается) Но прическа…
АННА. Я про лицо. Про женский тип. Легкая улыбка, а в глазах… Знает, чего хочет.
ИГОРЬ. Вы тоже знаете?
АННА. Не всегда. Вы, похоже, не очень часто ходите сюда?

Он пожимает плечами.

Я обратила внимание: вы так удивленно оглядываетесь.

ИГОРЬ. Да, давно не был.
АННА. А почему?
ИГОРЬ. Ну… Жизнь такая. Не до того было.
АННА. Посмотреть на прекрасных женщин?
ИГОРЬ. Которые знают, чего хотят? Я и так их видел. Каждый день.
АННА. У вас в подчинении много женщин?
ИГОРЬ. Были.
АННА. А сейчас?
ИГОРЬ. Сейчас… Это неинтересно.
АННА. Похоже, вы были до недавнего времени большим нсачальником? Да?

Он кивает.

И вы переживаете, что ваше прежняя жизнь в прошлом, да?

Он пожимает плечами.

Но, может, это хорошо.

ИГОРЬ. Что ж здесь хорошего?
АННА. А вдруг это была не ваша жизнь?
ИГОРЬ. Не моя?
АННА. Может, вы случайно в нее попали.
ИГОРЬ. Как это?
АННА. Ну а что мы понимаем в семнадцать лет? В профессии, в женщинах? И если бы не случилось то, что случилось, вы бы и дальше продолжали так жить? До панихиды? Да?

Он пожимает плечами.

Считайте, вам просто повезло. Поэтому не надо оборачиваться назад, сожалеть о тех, кто предал. Напротив – всем спасибо. Вам открыли дверь в иную жизнь. Там вы уже пожили, а здесь еще нет. И здесь может быть интересней.

ИГОРЬ. А если нет?
АННА. Вы не узнаете этого, пока не попробуете.
ИГОРЬ. Вы странная женщина. Вернее, необычная… Скажите… Может, мы могли бы?.. Как-нибудь…
АННА. Я думаю, не стоит.
ИГОРЬ. Вы замужем?
АННА. Нет.
ИГОРЬ. У вас кто-то есть?
АННА (не сразу). Не знаю.
ИГОРЬ. Это как?
АННА (пожимает плечами). Скорее нет, чем да.
ИГОРЬ. Но тогда… Я позвоню, можно?
АННА. Слушайте, ну зачем вам женщина с проблемами? Давайте я познакомлю вас с моей приятельницей – у нее нет мужа и нет проблем.
ИГОРЬ. Спасибо, но я лучше знаю, что мне нужно. Я позвоню

ЧЕРЕЗ ТРИ НЕДЕЛИ.

КВАРТИРА АННЫ.

В коридоре стоит Олег, рядом его дорожная сумка, ноутбук в чехле, фирменный пакет с какими-то вещами. Он пытается дозвониться.

Открывается входная дверь, входит Анна.

ОЛЕГ. Ну, наконец.
АННА. Я же сказала – не приезжай.
ОЛЕГ. А что случилось? Почему нельзя?
АННА (помолчав). Я выхожу замуж.
ОЛЕГ. Как замуж? Ты что, разыгрываешь меня?
АННА. Розыгрыши это по твоей части.
ОЛЕГ. Как это может быть? Меня не было всего ничего, до этого ты ни слова, а тут вдруг…

Она молчит.

Ты что – серьезно?

Она молчит.

А кто он? Твой главный? Он ушел от жены?

АННА. Это Игорь.
ОЛЕГ. Какой Игорь?
АННА. Твой друг.
ОЛЕГ. Игорь?.. Нет, погоди, погоди… Ты что – серьезно? Но ведь это… Да нет, что за вздор. Я тебя что просил? Ты все равно идешь на выставку, подойди к нему, познакомься, отвлеки от мрачных мыслей, познакомь с кем-нибудь из подруг. Но я не просил тащить его в постель.
АННА. Я не тащила его в постель.
ОЛЕГ. Он тебя?
АННА. А тебе какое дело?
ОЛЕГ. То есть как это – какое? Ты моя… любимая женщина.
АННА. Да? Поэтому ты не уходил от жены и унижал обеих своим враньем?
ОЛЕГ. Но ты говорила, тебе штамп в паспорте не нужен.

Она молчит.

Но теперь уже все, я ушел из дома.
АННА. Ты припозднился. Возвращайся в лоно.
ОЛЕГ. Не могу, мы с ней расстались.

Она молчит.

Но послушай… Это же вообще невозможно… Он мой друг, нам придется встречаться. Что же, мы должны делать вид, что у нас ничего не было?

Она молчит.

Или ты что – скажешь ему правду?

АННА. Я уже сказала.
ОЛЕГ. Сказала? О, господи… И что он?
АННА. Что твои розыгрыши иногда приносят пользу.
ОЛЕГ. Он так сказал?

Анна смотрит на часы.

АННА. Уходи, он сейчас заедет за мной. И ключи оставь.
ОЛЕГ. Заедет? Сюда?

Она не отвечает.

Ты что – правда влюбилась?

Она не отвечает.

(не сразу). Но тогда… тогда получается… я никого не обманул… Он действительно выиграл джек-пот…

ТОСКА ПО РОДИНЕ
Нонна ГОЛИКОВА

Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…

Для бенефиса.

Русский триллер в 2-х частях.

4 женских и 8 мужских ролей.

В основе сюжета – история любви и гибели Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Все тексты в этой пьесе – подлинные, все реплики принадлежат самим персонажам. Но это ни в коем случае не литературная композиция. Этот уникальный опыт в драматургии стал возможным потому, что семья Цветаевой – Эфрон, как никто другой, максимально выразила себя в своём литературном и эпистолярном наследии, и автор смог предоставить возможность высказаться им самим, не вставив ни единого своего слова. Название – часть строки знаменитого стихотворения Цветаевой «Тоска по родине – давно разоблачённая морока…», и именно в этом направлении основные размышления в пьесе. Трагическая судьба великой поэтессы – типичная русская судьба, которая лишает человека его главной опоры и нравственной базы – родины.

Пьеса «Тоска по родине…» построена таким образом, что каждая последующая картина отменяет ту надежду Марины, что возникала в предыдущей. «Мы будем счастливы! Мы никогда не расстанемся» – восклицают персонажи в первой картине. «Четыре года мы с тобой не виделись», – с горечью говорит Марина Асе во второй картине. – «Я ничего не знаю о Серёже». «Люблю, люблю, люблю!» – восклицает поэтесса в своём стихотворении, посвящённом Сергею Эфрону. «Личная жизнь не удалась», -скажет она сестре в следующей сцене. Этот принцип соблюдается от картины к картине, с неумолимой логикой приводя героиню к трагическому финалу.

***

Москва. 1913 год. Квартира Марины в Борисоглебском переулке. На диване, укрытые шубой, прижались друг к другу Марина и Ася. Видно, как им уютно, тепло и счастливо вместе. Обе хохочут, и, обнявшись, кружат по комнате.
МАРИНА. Ася! Ася, я так счастлива! Наша с ним встреча – чудо! Мы никогда не расстанемся!
АСЯ. В общем, твой Серёжа – (хором) чудный!
МАРИНА. И какой талантливый! Только я за его здоровье очень волнуюсь – лёгкие – дело нешуточное, а его лекарства пить – не заставишь!
АСЯ. Что ты, да его теперь просто не узнать! Помнишь, в каком ужасном состоянии он был, когда мы только познакомились!
МАРИНА. Ещё бы, после такой трагедии с матерью и братом, тогда ещё совсем недавней.
АСЯ. Я видела, что всё это так болезненно, что просто не решалась вас расспрашивать, и толком всего так и не знаю.
МАРИНА. Ну так слушай. Серёжина мать была революционеркой. Она из старинного дворянского рода, Елизавета Дурново. Ушла из дома семнадцати лет – в революцию! Она была талантлива, образована, хороша собой. Порвала с семьёй по идейным соображениям! Нет, какова женщина! Порвать с семьёй ради идеи! Представляешь?
АСЯ. Н-нет…не очень.
МАРИНА. Ах, ну что ты понимаешь! Так вот. Потом она встретила прекрасного человека, революционера. У них было много детей. Младший из них был Котик – Костя, с которым Серёжа рос, как мы с тобой. А за год с небольшим до нашей встречи Серёжа пережил непоправимое горе: трагически погибли Котик и мать, в один день! Знаешь, на Серёжу в Коктебеле просто нельзя было смотреть – живая рана!
АСЯ. Я помню. Ты тоже была как живая рана, ты вся была в его душе, ты как будто давала присягу верности его жизни.

Входит Сергей.

СЕРГЕЙ (целует руку Асе) Асенька! Какой сюрприз!
МАРИНА (Явно ревнуя, берёт шкатулку, достаёт камень) Асенька, Асенька! А я до сих пор храню тот розовый сердолик, который Вы подарили мне там, В Коктебеле, в день нашей первой встречи! На берегу моря!
Так Вы лежали в брызгах пены,
Рассеянно остановив
На светло-золотистых дынях
Аквамарин и хризопрас
Сине-зелёных, серо-синих
Всегда полузакрытых глаз.
К Марине присоединяется Ася.
Но взглянете – и вспыхнут войны,
И горы двинуться в моря,
И новые зажгутся луны,
И лягут яростные львы
По наклоненью Вашей юной
Великолепной головы!

Ася и Марина склоняются в шутливом поклоне перед Серёжей.

СЕРГЕЙ. Ася! Марина! (целует ручки) Мариночка – волшебница!
МАРИНА. Вот так-то! Вот так-то же, Серёженька!
СЕРГЕЙ. Я сразу понял, какой поэт эта очаровательная девушка, что явилась мне в брызгах морской пены на коктебельском берегу! Марина Цветаева! Однако и я докажу, что Эфроны что-нибудь значат!
МАРИНА. Браво, браво, Серёженька!
СЕРГЕЙ. Сегодня я достал все нужные мне для университета книги – все по списку.
МАРИНА. И мои тоже?
СЕРГЕЙ. Обязательно! Но – потом. До Вашего, Мариночка, списка сегодня дело не дошло, Ваш покорный слуга репетировал и, по мнению компетентных партнёров, не без успеха. Я теперь буду заниматься в театральной студии!
АСЯ. Серёжин артистизм нам всем известен.
СЕРГЕЙ. А это уже грубая лесть! А наша принцесса, надеюсь, уже крепко спит.
МАРИНА. Знаете, я для Али хотела бы настоящего барского строя жизни – сенных девушек, нянюшек, лакеев, – чтобы всё и все были к её услугам!
СЕРГЕЙ. Ах, вот как! И ничуть не меньше? У нас всегда только так – без меры в мире мер!
МАРИНА. И чтобы как у нас в Тарусе. Этот запах в окно малины и дождя, голубые дали за золотом нив, эта тоска по вечерам, эта синяя Ока, жёлтые отмели, эти холмы, эти луга, эта воля!
АСЯ. Да, хорошо там…
МАРИНА. А помните – мы провели восхитительный, волшебный месяц вчетвером в Трёхпрудном – Ася, Борис, Вы, Серёжа, и я – сколько сладких пирожных!-всё время сладкие пирожные! И сколько стихов – всё время стихи! И сколько любви! И – клянусь, мы никогда не расстанемся!
СЕРГЕЙ. А мы никогда и не расстанемся!
МАРИНА. И мы всегда будем счастливы!
ВСЕ. Мы никогда не расстанемся! Мы будем счастливы!!!

Комната гаснет, и на сцене – темнота, в которой ещё звучит и цыганское пение, и перекличка голосов, женский смех, и стук каблучков, и трель клавиш под пальцами. Когда темнота начнёт выцветать, постепенно можно будет разглядеть ту же комнату, но почти совершенно пустую. Собственно, остался только диван. Центр жизни и уюта – овальный стол – наполовину отпилен и в остатки его столешницы, как на плахе, воткнут топор – ещё не дорубивший. Буржуйка, топор, чугунный утюг, почерневший самовар, обломки стульев и кресла, хаосa книг прямо на полу. Среди всего этого стоит незнакомец весьма оборванного вида.


ВОР. (растерянно чешет в затылке) Да… Ну и ну…
Запахивая халатик и тихо прикрывая дверь, входит заспанная Ася.
АСЯ. Что? Вы к Марине? Но ведь так рано – едва рассвело. (и вдруг всё поняла по угрожающему виду мужчины, схватившему ножку от стула) Боже мой… но…у нас ничего нет…
ВОР. Да уж – так нет, как и не бывает. (делает движение уйти и только ещё больше пугает Асю)
АСЯ. Я умоляю Вас… умоляю… пожалуйста, тише. Вы можете напугать – там – дети…
ВОР. (опускает ножку от стула и тихо кладёт её на пол.) Дети. Ну и дела. Ну, я пошёл, что ли…
Незаметно кладёт на стол деньги и направляется к выходу.
В этот момент открывается дверь, и мы видим Марину, которая из последних сил пытается втащить в комнату бревно. Но это удаётся ей лишь частично. Обессилев, она в крайнем изнеможении садится прямо на пол. Она сильно изменилась – похудела, лицо жёлто-серое, в резких тенях, опало и потускнело пышное золото её волос. Ася и вор безмолвно застыли.
МАРИНА. Я 28 раз отдыхала. У Брянского вокзала возчики даром сбрасывают по бревну, потому что лошадям тяжело, а мы по утрам стережём их и потом тащим. Надо же, через всю Москву, даже на лестницу втащила, а сейчас всё! Не могу! (увидев незнакомого человека) А Вы откуда? Что-нибудь о Серёже?!
АСЯ. Нет, нет, Марина, успокойся. Это совсем не то, что ты думаешь. (вор исчезает) Марина! Это был вор!
МАРИНА (совершенно равнодушно) Бедный. Неужели что-нибудь нашёл?
АСЯ. Да нет, не нашёл.
МАРИНА. Мы же тогда жили здесь втроём, ну и прислуга. Теперь сюда поселили 30 человек. Поросёнка держат, кроликов (увидела на столе деньги) А это что? Откуда здесь деньги?
АСЯ. Нет, не может быть! Боже мой, это он – вор – оставил нам деньги!
МАРИНА. Это практически единственный человек, который вот так, реально мне помог. Восхищались, даже цветы – когда мороз и голод – дарили. Восхищались, а помочь – никто! Живу с сжатым горлом, на краю…
АСЯ. (прижавшись к сестре) Марина…
МАРИНА. Знаешь, недавно видела сон – я даже его записала. Аля идёт в воде, спотыкается. Она сначала хочет потопить меня, потом – кидает в меня вилами – в спину. Я чувствую боль – умираю – и лечу. Лечу над переулками Москвы, залетаю в дом одного противного человека и с чувством весёлой мести делаю какие-то гадости…Потом – не знаю как и где – встреча с Серёжей. И он говорит: мы скоро опять родимся, но я бы хотел родиться – диктатором! Если я – мёртвая – с ним встретилась, значит он тоже мёртв?! После этого сна час чиркала спичками, выкурила 12 папирос. В первый раз в жизни начинаю верить, что могу сойти с ума – чего-то не вы держу…
АСЯ. Мы такое уже выдержали…
МАРИНА. Четыре года мы не виделись…Я тебе уже говорила, что Эренбург взялся искать Серёжу. Он часто ездит в Европу. Пока – ничего. Три года – ничего…(неясный стук внизу) Подожди, кто-то пытается достучаться. Кто-то незнакомый – все знают, что у меня дверь просто не закрывается. Я сейчас.(выходит и вскоре появляется, будто снова принесла непосильную ношу и в изнеможении опускается на пол).
АСЯ. Что? Что с тобой?
МАРИНА. Серёжа…
АСЯ. Что – Серёжа?! Что?!
МАРИНА. Жив. От счастья, конечно, не умирают, но каменеют – точно. Он жив, мой Серёженька! Он ждёт, он в Праге, он…
АСЯ. Успокойся, успокойся. Господи, какое счастье! Аля!
МАРИНА. Господи, мы теперь поедем к нему – почему-то живые. Я уверена – меня выпустят! У меня есть знакомства! Дадут поручительство! (бросается к двери) Аля! Аля!
И комната гаснет, а по авансцене бегут, широко раскинув руки, навстречу друг другу Марина и Сергей. Они влетели в объятия и замерли, а потом долго и молча вытирают слёзы на щеках друг у друга.
СЕРГЕЙ. Марина…Все годы нашей разлуки – каждый день, каждый час Вы были со мной, во мне. Вы должны это знать. Я полюбил Вас в вечность, в бесконечность, до смерти и после смерти.
МАРИНА. Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблеклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стёклах,
И на стволах, которым сотня зим…
И, наконец, чтоб было всем – известно! –
Что ты любим! Любим! Любим!
Расписывалась – радугой небесной!

ЖИЗНЬ МОЯ, ИЛЬ ТЫ ПРИСНИЛАСЬ МНЕБ
Нонна ГОЛИКОВА

Для бенефиса. Не документальная история любви и смерти в 2-х частях.

5 женских и 7 мужских ролей.

В основе пьесы – история любви Есенина и Дункан, которая разворачивается в гибельной атмосфере пореволюционной России, когда всё рушилось, и даже любовь не могла быть спасением в этом жестоком хаосе, в котором обесценивались человеческие жизни и калечились судьбы

***

Мастерская Художника. Гул голосов, танцующие пары. Художник за мольбертом.

ПОЭТ 2. (глядя на работу Художника) Ну, это не Бакст, но…
ПОЭТ 1. Браво! Браво!
ПОДРУГА. А вы были на « Принцессе Брамбиле»? Просто потрясающе!

ПОЭТ 1. Нет, в тот вечер нас пригласили в Художественный театр, но у нас всё впереди!
ПОДРУГА. Мне сказали, что в Москве Дункан!
ХУДОЖНИК. Ха! В Москве! Таиров мне обещал, что она будет сегодня здесь.
ПОЭТ 1. Айседора Дункан – царица жеста!
ПОЭТ 2. Однако уже немолода. Говорят, что в Париже её оставил молодой
любовник. Она приехала сюда потому, что там уже начала терять.
ПОДРУГА. Фи! А ещё говорят, что сплетничать любят женщины.
ХУДОЖНИК. Не знаю – с её славой и богатством приехать сюда в наш голод и неразбериху, мечтать о школе для детей – это жест царицы!
ПОЭТ 2. Это – жест наивности!
Внезапно входит Дункан в сопровождении Ирмы и Переводчика.
ВСЕ. Ура!
О! Айседора! Почему так поздно?
Штрафной! Штрафной царице жеста!
Шампанского Айседоре!

Дункан приветлива, пьёт шампанское, раскланивается. Чувствуется её усталость. Она устраивается на диване полулёжа.

ПЕРЕВОДЧИК. Вы сегодня познакомитесь со многими знаменитостями Москвы – художниками, поэтами, артистами. Хозяин мастерской работает с самим Таировым…

Бурей влетает Есенин, расталкивая всех.

ЕСЕНИН. Где Дункан? Где она? Я всю Москву перевернул! Хочу Айседору!
ПОЭТ 2. (пытается остановить Есенина). Не шуми, друже! Нас сейчас ей представят.
ЕСЕНИН. (отшвыривает Поэта 2) Пропустите меня! Я хочу видеть этого человека!

Есенин подлетает к Дункан, останавливается, как вкопанный. А она будто только его
и ждала. вглядывается в его лицо и протягивает к нему руки, бесцеремонно отталкивая
Переводчика. Есенин падает перед ней на колени, она кладёт его голову себе на колени, и
её голос прозвучал во внезапной тишине только что шумного салона.

ДУНКАН. За-ла-тая го-ло-ва!…за-ла-тая го-ло-ва! (берёт в руки его голову, смотрит ему в глаза) Ангел! (Есенин покорен и затих, как в гипнозе. Она целует его) Чёрт!

Звучит танго. Дункан приглашает Есенина.

ЕСЕНИН. Вот танго у нас в Константиново не пляшут!
ДУНКАН. (учит Есенина танго) Раз-два-три…раз-два-три…
Есенин неуклюже спотыкается, хохочет.
ДУНКАН. (нежно) Ангел!
И вдруг Есенин уверенно включается в танец, И Айседора не может скрыть восхищения.
ДУНКАН. Чёрт!
ПОЭТ 1. Узнала!
ПОЭТ 2(не без зависти) А наш Сергун уже и лыжи навострил!

И уже Есенин уверенно ведёт танец, который становится всё более слитным, и это – танец мгновенно вспыхнувшей страсти. Их потрясённые лица – лица людей, увидевших свою судьбу. Но вот в Есенине уже тревога и протест против рабства страсти и гипноза заворожившего его танго. Он вдруг, вырвавшись из объятий Айседоры, рубит лихую чечётку и поёт свои частушки.

ЕСЕНИН. (срывает с Дункан шарф и размахивает им, как платком)
Пойду плясать,
Весь пол хрустит,
Моё дело молодое,
Меня бог простит!
Ай, мать бронится,
И отец бронится,
За каким же непутёвым

Наша девка гонится!
Я плясала – топала,
Я любила сокола,
Вот такого сокола –
Ростом невысокого!

Все окружают Есенина, аплодируют, Дункан с великолепной решимостью берёт Есенина под руку и ведёт его к выходу. За ними устремляется Переводчик.

ДУНКАН. (на ходу) Да, а кто он – эта золотая голова?
ПЕРЕВОДЧИК. Да это же Есенин! – сейчас один из самых модных поэтов Москвы, да и всей России.
ДУНКАН. Да?

Свет гаснет. На сцене – особняк Дункан на Пречистенке

ЕСЕНИН. (Оглядываясь, с восхищением) Да-а…А здесь неплохо! (пытается объясниться жестами) Неплохо, говорю, здесь! Да…(и его бездомность и нищета вдруг осознано встают перед ним) Вот – жилище для поэтов!
ПЕРЕВОДЧИК. Уже почти утро, Айседора, у Вас будет трудный день.
ДУНКАН. Ча-ай!
ПЕРЕВОДЧИК. Чай, конечно, организовать можно, но…(выходит)
ДУНКАН. Е-зе-нин…

Есенин становится вдруг тих и серьёзен. Он – один во всей вселенной и не видит ни Айседоры, и никого, и ничего…

ЕСЕНИН Не жалею, ни зову, ни плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком.
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий, ты всё реже, реже
Бюллетень РАО «Авторы и пьесы» ВЕСНА 2017
Расшевеливаешь пламень уст.

О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств…
Я теперь скупее стал в желаньях.
Жизнь моя, ил ты приснилась мне…
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны.
Тихо льётся с клёнов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло расцвесть и умереть…
ДУНКАН. (после паузы). Е-ЗЕ-НИН…
ЕСЕНИН. (словно очнувшись, весело и быстро) Осень – ясень – высень – Есенин!

Появляются Переводчик и Ирма, которая везёт столик на колёсиках. На нём – всё для чая.

ИРМА. Боже мой, уже утро, а Вы, похоже, и не собираетесь отдыхать!
ДУНКАН. Он читал мне свои стихи!
ПЕРЕВОДЧИК. И Вы, конечно, всё поняли!
ДУНКАН. Да! Да, я поняла. Нет, это не модный поэт. Я слышу, что это – музыка, и что стихи эти написал гений!
ЕСЕНИН. (с большим усердием уплетает всё подряд) Что она сказала?
ПЕРЕВОДЧИК. Это неважно.
ЕСЕНИН. Ой ли?
ДУНКАН. (она всё время что-то подливает и подкладывает) Моё гениальное дитя! Дарлинг!
ЕСЕНИН. Что она сейчас говорит?
ПЕРЕВОДЧИК. Что Вам уже пора – ей надо отдыхать.
ЕСЕНИН. (с тихой угрозой)Ой ли? (встаёт, надолго припадает к руке Айседоры, уходит).
ДУНКАН. (ему вслед) Я тебя лублу!

Ирма и Переводчик явно шокированы.

ИРМА. Айседора, дорогая, тебе сегодня первый раз вести урок с детьми. Ты знаешь, что нам разрешили держать в школе только сорок детей?
ДУНКАН. Но как же быть со всеми остальными? Они просто погибнут на улице! Я же просила Дзержинского – он обещал! Я понимаю, что бывает необходимо доказывать свои творческие принципы. Но неужели надо доказывать, что, если создаётся школа – интернат для детей, то надо хотя бы топить зимой! Ни жить, ни работать будет просто невозможно, а ведь уже назначен детский спектакль в Большом театре к четвёртой
годовщине революции!
ПЕРЕВОДЧИК. Айседора, дети уже собираются. (уходит).
ДУНКАН. Меня просто возмущает мнение многих, что после сорока лет любовь несовместима с достоинством человека.(со счастливой улыбкой) Ах, какое заблуждение! (берёт губную помаду и пишет на зеркале, – естественно, по-английски) Я тебя люблю!
ИРМА. Айседор?!
ДУНКАН. (разглядывая себя в зеркале) Айседора?!
ИРМА. Айседора, дети уже собрались. Желаю успеха!
ДУНКАН. Что ж, я готова!(выходит на авансцену и обращается в зрительный зал.) Дети, я не собираюсь учить вас танцам: вы будете танцевать, когда захотите и те танцы, которое подскажет вам ваше желание. Я просто хочу научить вас летать как птицы, гнуться как юные деревца под ветром, радоваться, как радуется майское утро, бабочка, лягушонок в росе, дышать свободно, как облака, прыгать легко и бесшумно, как
серая кошка!

БЕСТУЖЕВ-МАРЛИНСКИЙ
Шапи КАЗИЕВ

Драма. 8 мужских ролей, 4 женские роли

Писатель-декабрист Александр Бестужев попадает с каторги на Кавказскую войну. Унизительная муштра и неслыханные гонорары за кавказские повести. Грандиозные кутежи и безрассудная отвага. Любовные авантюры и самоубийство отвергнутой поклонницы. Вдохновение и отчаяние: «Послали драться, а душа просит брататься». Все это трагически переплелось в невероятной судьбе Бестужева, писавшего под
псевдонимом Марлинский. Ради встречи с императором, в надежде убедить его окончить войну, Бестужев решается на безумный шаг. Конец его жизни остался тайной.

Действие пьесы происходит в крепости древнего Дербента

***

Кабинет коменданта Дербентского гарнизона.
Шнитников читает бумаги, которые подает Золотарев.
За окнами слышна барабанная дробь – на плац-параде муштра.

ШНИТНИКОВ. Господи, несчастье-то какое!
ЗОЛОТАРЕВ. Не извольте беспокоиться, управимся. Вы только подпишите и дело с
концом.
ШНИТНИКОВ (откладывает бумаги). Столько лет верой и правдой… А тут черт принес
декабриста!
ЗОЛОТАРЕВ. Да у вас в Дербенте тихо.
ШНИТНИКОВ. Было тихо. А ныне горцы шалят. Лазутчика вот поймали.
ЗОЛОТАРЕВ. Лазутчика?
ШНИТНИКОВ. Проходы в крепость выведывал. Жителей на бунт подбивал. Давай мы его обыскивать, и находим в папахе воззвания. С печатью самого Кази-муллы!
ЗОЛОТАРЕВ. Это кто ж такой?
ШНИТНИКОВ. Новый пророк объявился. Вольность проповедует да на ханов, друзей наших, кинжалы точит. В том месяце Кизляр разграбил! Теперь, чую, на Дербент целится.
ЗОЛОТАРЕВ. Бестужев ему не товарищ. Как-никак – бывший штабс-капитан лейб-гвардии драгунского полка.
ШНИТНИКОВ. Вам бы лучше, подобру-поздорову, в другую какую часть.
ЗОЛОТАРЕВ. Не мне решать, господин майор.
ШНИТНИКОВ. Ах ты, мать честная! (Снова заглядывает в бумаги.) Приговорили же казнить, по первому разряду! И дело бы с концом. А тут на тебе!
ЗОЛОТАРЕВ. Царской милостью, после раскаяния…
ШНИТНИКОВ. Полагаете, раскаялся Бестужев?
ЗОЛОТАРЕВ. Комиссия решила, что в декабристы его занесло по пылкости воображения, по недоразумению, стало быть.
ШНИТНИКОВ. А Московский полк на Сенатскую площадь – он тоже, по недоразумению вывел?
ЗОЛОТАРЕВ. Приятели подбили.
ШНИТНИКОВ. Хороши приятели! Эдак и у нас вольнодумство заведется. Оно же как зараза, к любому пристанет. Тут нужно ухо востро!
ЗОЛОТАРЕВ. Для того я и прислан, чтобы не допустить. (Пододвигает ему бумагу). Уж будьте так любезны.
ШНИТНИКОВ. Да такому солдатику гарнизон взбунтовать – что квасу хлебнуть! А тут места бедовые, доложу я вам… Кавказ!
ЗОЛОТАРЕВ. Мы люди военные.
ШНИТНИКОВ. Пуль кругом, что орехов! И погоды у нас гибельные! Холера так и косит.
ЗОЛОТАРЕВ. Зато и чины быстрей идут.
ШНИТНИКОВ. Идут, да не тем! Я уж сколько – в майорах!
ЗОЛОТАРЕВ. Достойнейших всегда напоследок вспоминают.
ШНИТНИКОВ. Хорошо, если вообще вспоминают. (Подходит к окну.) Это не его ли полковник муштрует?
ЗОЛОТАРЕВ. Так точно, Бестужева.
ШНИТНИКОВ. Извольте видеть, он и штыком-то работать не умеет!
ЗОЛОТАРЕВ. Ему, если вместо ружья – перо поострее, таким соловьем запоет! Прикажете позвать?
ШНИТНИКОВ. Да я уж сам… Не каждый день в наши края такое чудище заворачивает

Собирается выйти, но на пути встает Золотарев с бумагой.

ЗОЛОТАРЕВ. Обязан сдать Бестужева по форме. А не примите, так придется рапорт
писать, что погоды у вас не те…

Шнитников нехотя подписывает.

ШНИТНИКОВ. Бунтарей мне только не хватало…
ЗОЛОТАРЕВ. Не извольте беспокоиться. Каторга радикально излечивает от либерализма.
Присмирел, голубчик!

Гарнизонный плац для строевых занятий.

Бестужев с ружьем марширует под барабанный бой.
Подполковник Васильев, командир полка, полулежит в походном кресле, положив ноги на ящик от снарядов. Тут же – бутылка вина и бокал. Рядом стоит Захар, дивясь на необычайное зрелище.
ВАСИЛЬЕВ. Ать-два! Ать-два! Нале-во!
Бестужев устал, но старательно исполняет команды.
ВАСИЛЬЕВ. Коли!
Бестужев колет штыком воображаемого противника.
ВАСИЛЬЕВ. Учись, Захар! Тычет штыком, точно букет подносит!
ЗАХАР. Оно, конечно, малость не того…
Бестужев колет штыком изо всех сил.
ВАСИЛЬЕВ. Это на балах так учили?
БЕСТУЖЕВ (переводя дух). Никак нет, ваше высокоблагородие!
ВАСИЛЬЕВ. Лечь – встать!
Бестужев падает на землю, поднимается, снова падает…
Васильев покачивает пустым бокалом, Захар подливает ему вина.
ВАСИЛЬЕВ. Ты полюбуйся, Захар! Изумительно выделывает! Надо реляцию подать, чтобы в солдаты производили из гвардейских штабс-капитанов!
ЗАХАР. Оно, конечно, если бы и обратно…
ВАСИЛЬЕВ (Бестужеву.) Ружье наперевес! Шагом а-арш!

Бестужев вскакивает и марширует парадным шагом.

ВАСИЛЬЕВ. Орел! Такой горы свернет!
ЗАХАР. Кость, однако, не та.
ВАСИЛЬЕВ. Зато храбрец! Что ему горцев приструнить, если на самого царя-батюшку руку поднял.
ЗАХАР (крестится). Ишь, куда хватил!
Появляются Ольга и Марья Петровна в новой шали. Наблюдают со стороны.
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Из декабристов! Вишь, усы-то какие нахальные!
ОЛЬГА. Усы как усы.
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Я слыхала, от него и до восстания покоя не было. Скандалы да дуэли.
ОЛЬГА. Господи, помилуй!
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. А дамам и вовсе проходу не давал, палил, как солому! Императрице глазки строил!
ОЛЬГА. Не может того быть!
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Берегись его, пропадешь!
ОЛЬГА. Да что вы такое говорите?

Бестужев марширует в сторону дам.

МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Гляди-ка, совсем обезумел!
Дамы перебегают на другую сторону.
Бестужев поворачивает за ними.
ВАСИЛЬЕВ. Кругом, а-арш!

Бестужев поворачивает обратно, успев обжечь взглядом Ольгу.

ОЛЬГА. Замучили горемыку!
ВАСИЛЬЕВ. Рядовой Александр Бестужев, государственный преступник. Прошу любить и жаловать!
ОЛЬГА. А правда ли, что он поэт?
ВАСИЛЬЕВ (поперхнувшись вином). Трибун! Он стишки свои не дамам в альбом писал, как принято, а прямо в народ.

Бестужев спотыкается, встает, продолжает маршировать.

МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Любопытно послушать.
ВАСИЛЬЕВ. Запевай, служивый. Дамы желают насладиться.
БЕСТУЖЕВ. Не упомню, ваше высокоблагородие.
ВАСИЛЬЕВ. Кому сказано?!

Бестужев поет в ритм чеканному шагу.
Царь наш – немец русский –
Носит мундир узкий.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Дамы в ужасе.
Появляются Шнитников и Золотарев.
Захар берет на караул. Бестужев продолжает петь.
Только за парады
Раздает награды.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
ШНИТНИКОВ (ротмистру). Присмирел, говорите?
ВАСИЛЬЕВ. Отставить!
Бестужев, устало дыша, останавливается.
ВАСИЛЬЕВ. Молчать!
ЗОЛОТАРЕВ. Любопытная у вас метода, господин полковник.
ВАСИЛЬЕВ (вставая). Мы тут кровь проливаем за царя и отечество. А эти столичные фанфароны…

***

Утро. Дом Бестужева.
Бестужев пишет за конторкой.
Рядом, на манекене, красуется мундир прапорщика.
Вбегает радостная Ольга с охапкой журналов.
ОЛЬГА. Пляшите, ваше благородие!
БЕСТУЖЕВ (не оборачиваясь). Письмо?
ОЛЬГА. Журналы! Наперебой печатают! Только давай!
БЕСТУЖЕВ. Оставь. Я после посмотрю.
ОЛЬГА. Ты не рад, Саша?
БЕСТУЖЕВ. Марлинский пляшет, а Бестужев пером машет.
Ольга кладет журналы на стол. Затем что-то прячет за спиной.
ОЛЬГА. А что у меня еще есть!
БЕСТУЖЕВ (оборачиваясь). Ну, что там?
ОЛЬГА (дразнит его новенькими эполетами). А вот что!
БЕСТУЖЕВ. Эполеты?
ОЛЬГА. Мундир без них, что конь без седла!

Снимает мундир с манекена и садится пришивать эполеты.

ОЛЬГА. Не пойму я тебя, Саша. Все так славно устроилось. Гарнизон твои повести ждет пуще жалованья. Живешь себе на широкую ногу, вроде хана какого. А будто не рад.
БЕСТУЖЕВ. Да разве это жизнь? Смертью назвать грешно, а жизнью совестно.
ОЛЬГА. Тебе начальство завидует!
БЕСТУЖЕВ. Люди слишком высоко ценят мои сказки, но никто – меня самого, моей печальной истории!
ОЛЬГА. А ты общества не чурайся. Вот пополнение прислали, а офицеры, юнцы, только и мечтают с тобой сойтись. Ведь за твоими сказками и приехали! А про пиры твои уже легенды ходят. Так закати такой, чтобы крепость задрожала!
БЕСТУЖЕВ. Закатим, Оленька, на весь Дербент закатим. Вот только закончу одну безделицу.
ОЛЬГА. Опять про горцев?
БЕСТУЖЕВ. Так ведь не знают их, совсем не знают! Выпачкали Кавказ чернилами, как караульную будку, а пора уже прочесть его в оригинале! А горцы? Черт меня возьми, какие удальцы, что я готов расцеловать иного! Горы и свобода развивают человека лучше всякого танцмейстера. Нам бы их в союзники – беды бы не знали!
ОЛЬГА. Вот и батюшка мой говорил, ежели по уму – все бы можно миром решить.
БЕСТУЖЕВ. Люди везде люди, всем жить хочется. Да только проповеди – пустое дело.
Надо так написать, чтоб проняло. Чтоб увлекло, как горная река, да громыхнуло, как обвал. А там пусть читают, пусть смотрятся друг на друга, как в зеркало.

Ольга заканчивает пришивать эполеты, надевает мундир, снимает со стены пистолет и
изображает вояку

ОЛЬГА. А вот я вас всех – в книгу! Будете у меня между строчек ходить!
БЕСТУЖЕВ. Браво, Оленька. Хоть сейчас на сцену.
ОЛЬГА. Держитесь, головорезы! Захочу – казню, захочу – помилую!
БЕСТУЖЕВ. Горцы хоть и головорезы, да все же люди… Приди к ним с плугом да рублем, так лучших друзей и не сыщешь!
ОЛЬГА. И с любовью.
БЕСТУЖЕВ. Верно, милая.
ОЛЬГА. Милая… Все-то ты говоришь, как пишешь…Бумага все стерпит. А я ведь не книга, Сашенька. Мне настоящей любви хочется.

Бестужев хочет обнять Ольгу, но она отворачивается. Он берет ее за плечи и привлекает к себе.

БЕСТУЖЕВ. Только любовь к тебе и удерживает меня в жизни. Да кроме любви и нет ничего. Только надо торопиться. Я чувствую, что смерть моя будет необычайной, что она уже недалеко – слишком много во мне горячей крови, чтобы ее оледенила старость.
ОЛЬГА (отступая от Бестужева). Так торопись, Саша…
БЕСТУЖЕВ. А ты, ты любишь ли меня?
ОЛЬГА. Больше жизни, Сашенька. И не как в романе, а так, как только я могу!

Ольга расстегивает мундир и, не отрывая взгляда от Бестужева, медленно отступает в другую комнату.

БЕСТУЖЕВ. За что же ты любишь меня?
ОЛЬГА. Видно – судьба. Не веришь? Так испытай мою любовь.

Ольга скрывается в другой комнате, оставив у порога мундир.

БЕСТУЖЕВ. Опомнись, Ольга! Не будет тебе со мной счастья! Я пришел сюда драться, а душа просит – брататься… Кавказ дал мне славу и богатство. И я сильно ему задолжал. (Облачается в горский наряд.) А ты – ты славная девушка, добрая душа! И будет у тебя красавец – муж! И будешь ты счастлива! А я… Я в горы уйду. И пусть свершится судьба.

В ответ звучит выстрел.
Бестужев замирает в оцепенении, боясь заглянуть в дверь.
Вбегает Захар.

ЗАХАР. Стреляли, ваше благородие?

Бестужев не отвечает, только указывает на дверь в другую комнату. Захар бросается туда. Затем выходит, понурив голову.

БЕСТУЖЕВ. Что?
ЗАХАР (крестится). Прими, Господи, душу рабы твоей…
БЕСТУЖЕВ (бросаясь в соседнюю комнату). Ольга!..

СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ЛЮБВИ
Александр КАНЕВСКИЙ

Трагикомедия в 2-х актах, 3-х картинах.
Мужских ролей – 5, женских ролей – 5.

Главный герой пьесы, Глеб, талантливый актёр- неудачник, периодически выгоняемый из
театров за постоянное употребление спиртного. Ему уже под пятьдесят, он внешне бодр,
хотя уже ходит с палочкой. Действие происходит в парке, куда он вызвал на свидание
свою бывшую жену Таню и двух любовниц, Зою и Лику. Все три женщины продолжают
его любить, поэтому не раздумывая, откликнулись на его призыв.
Он сообщает им, что позвал их попрощаться, потому что решил начать новую жизнь, в
новом месте, с Оксаной, новой женщиной, с которой только что познакомился на их
глазах, здесь, в этом парке, и завтра же они улетают на Сахалин, куда его пригласили в
новый театр, Оксана согласна лететь с ним. Он благодарит Таню, Зою и Лику за прошлое,
за то, что они его любили, поспешно прощается и уходит вместе с Оксаной, а они
задерживаются, потому, как сказала Таня, в отличие от друзей по несчастью, они – друзья
по счастью, которое он им подарил, дав возможность любить себя. Но как же он мог уйти
от них с первой встречной!?
И тут, возвращается Оксана и в ответ на их ревнивые упрёки сообщает, что он смертельно
болен и вряд ли доживёт до завтра. Он уже неделю лежит в соседней больнице, под
капельницей, это свидание с ними он вымолил у главврача, который, скрепя сердце,
согласился отпустить его максимум на час и только в сопровождение медсестры Оксаны.
На протяжение всего спектакля с эстрадной раковины доносятся современные
танцевальные и вокальные “шлягеры”. В начале спектакля Глеб заявил, что хотел бы, чтоб
на его похоронах танцевали чечётку – поэтому, когда в конце спектакля зазвучала
соответствующая музыка, женщины, одна за другой, прощаясь с ним, стали отбивать
чечёточные па. Когда танец достигает апогея, появляется сам Глеб и подключается к этой
“прощальной” чечётке.

***

Вечереет. Уголок парка: газоны, часть детской площадки: лодочка-качалка, перекидная
доска… Слева и справа, ближе к авансцене, две скамейки. За газонами фонарь на
невысоком столбике – он и освещает этот уголок.

Издалека периодически доносится музыка и пение – очевидно, там идёт концерт на
открытой эстраде. Туда направлена фанерная стрелка-указатель с надписью « К
эстраде».

Появляется Зоя, осматривается. Убедившись, что это – то место, которое она
искала, садится на скамейку. Взглянув на часы, достаёт из сумочки зеркальце,
подкрашивает губы, поправляет причёску.

Сбоку, незамеченный ею, появляется Глеб, с улыбкой наблюдает за ней.
ГЛЕБ (громко). Хороша, стерва! Ни морщин, ни седин, ноги по-прежнему из-под
ресниц!

ЗОЯ. Глебушка! (Бросается к нему, обнимает. Рассматривает).Поседел,
потяжелел, но, в общем, ещё вполне в товарном виде… А если ещё седину убрать, то… Я
сделаю тебе специальный шампунь.
ГЛЕБ(удивлённо). Ты?
ЗОЯ. Я ведь года три, до замужества, работала косметичкой, да, да… Надоело быть
нищей чертёжницей, захотелось денег, не от мужиков, а самой зарабатывать, на духи, на
шмотки.
ГЛЕБ. Ушла из своего проектного бюро? Бросила всех своих любовников?
ЗОЯ. Они тоже разбежались, кто куда. Половина подалась в барды (Изображает игру на гитаре, поёт, пародируя). «О, эти горы, горы, горы, а я шагаю с рюкзаком»… Слушай, а почему большинство наших бардов – инженеры?
ГЛЕБ.(Объясняя). У них зарплата такая, что хочется петь.
ЗОЯ (Только сейчас обратив внимание, что он опирается на трость). А чего это ты с палочкой?.. Для пижонства?
ГЛЕБ. Меня один бандюга по бедру ножом полоснул.
ЗОЯ. Господи! Конечно, из-за бабы?
ГЛЕБ. Какая разница из-за кого. Но ногу пока ещё приволакиваю.
ЗОЯ. У моего мужа тоже шрам. Вот такой величины, на животе…
ГЛЕБ. Только на себе не показывай, чтоб самой не заработать.
ЗОЯ. У него после Афганской войны. А у тебя из-за бабы, даже не сомневаюсь!
ГЛЕБ. Ты давно замужем?
ЗОЯ. Уже восемь лет.
ГЛЕБ. Мужа любишь?
ЗОЯ. Он меня удовлетворяет…
ГЛЕБ. Тогда всё окей – для тебя же это главное.
ЗОЯ. Ты меня не дослушал: он меня удовлетворяет материально. Только материально! Он старше меня на тридцать лет.
ГЛЕБ. Представляю, как ты ему изменяешь.
ЗОЯ. Это даже представить невозможно! (Смеётся)
ГЛЕБ. Н-да! (Цитирует) «Не пожелай жены ближнему своему!..». Это про тебя, Зоенька.
ЗОЯ. Не изменять я могла только тебе, а теперь… Мужчины ведь нынче все – одноразовые. С тех пор, как ты переехал в Москву, я стала заменять качество количеством.
ГЛЕБ. После моего отъезда прошло двенадцать лет. При твоей активности тебе уже одного Киева, наверное, маловато?
ЗОЯ. А я много путешествую, была в Карловых-Варах, в Греции, в Турции, на Майями…
ГЛЕБ. И муж тебя отпускает?
ЗОЯ. Он смирился, боится меня потерять. Согласись: молодая, сексуальная жена – это же счастье для пожилого мужчины.
ГЛЕБ. Согласен. Но это же и его несчастье. Он богат?
ЗОЯ. Не беден.. У него и магазин, и турагентство… Но, как говорит восточная пословица, «Богатство не может принести людям счастья, оно лишь множит число неискренних друзей».
ГЛЕБ (с удивлением). Зоя!.. Ты стала читать и другие книги, кроме твоей любимой и единственной: «Как избежать беременности»?!
ЗОЯ. Эту пословицу я услышала от мужа, он – еврей, очень умный, читает Библию, Коран, Талмуд…Вернее, он не совсем еврей, он украинец, но принял иудаизм, сделал обрезание…
ГЛЕБ. Украинцы всегда любили делать обрезания, правда, не себе, а полякам.
ЗОЯ. У мужа есть брат-шахматист, он уже гроссмейстер. Так его однажды за это побили.
ГЛЕБ. За что?
ЗОЯ. Думали, что гроссмейстер – это еврейская фамилия. Почему у нас столько антисемитов?
ГЛЕБ. Антисемитизм – пристанище посредственностей.
ЗОЯ. Помнишь того отморозка, которому ты выбил зуб, когда он меня оскорбил?
ГЛЕБ. Конечно, помню. Этот идиот почему-то решил, что ты и Израильская шпионка и арабская террористка, одновременно.
ЗОЯ. Хорошо, что он милицию не позвал.
ГЛЕБ. Ему было некогда: он искал свой зуб.
ЗОЯ (осматривается). А тут ничего не изменилось.
ГЛЕБ. Только газоны подстрижены, как призывники.
ЗОЯ. Пойдём, посидим на лодочке, как когда-то.
ГЛЕБ. Пойдём. Только руки не распускай.
ЗОЯ. Ты стал этого бояться?!
ГЛЕБ. Я не боюсь. Просто, ещё со школьных лет, не люблю повторения пройденного.

Усаживаются в тесную лодочку, упираясь коленями, рассматривают друг друга.

ГЛЕБ. Ты, действительно, прекрасно выглядишь, ещё больше похорошела.
ЗОЯ. Почему ты сбежал? Ведь я была твоей первой любовью?
ГЛЕБ. Ты не точно формулируешь: это я был твоей любовью, а ты была моей любовницей – большая разница!.
ЗОЯ. Как же я от тебя балдела!… Выслеживала, подстерегала в подъезде, коньяк у отца воровала, тебе приносила… Почему ты меня бросил? Ведь, как женщина, я – высший класс, все мужики мне это говорят. В постели, такую, как я, вряд ли встретишь… Как ты меня называл?
ГЛЕБ. Исчадие рая… В постели ты, действительна, уникальна и заслуживаешь оваций… Но, видишь ли, Зоенька, между актами существуют антракты. А в антрактах с тобой такая скука, говорить можно только о том, кто, кого, когда и сколько раз…
ЗОЯ. А, может, у меня появились новые идеалы?
ГЛЕБ. Я знаю все твои идеалы – они под одеялом… Убери руки!
ЗОЯ. Я хочу только дотронуться до тебя.
ГЛЕБ. С этого всегда всё и начиналось. Ты помнишь?
ЗОЯ. (Смеётся). Конечно. Мы собирались к кому-то в гости, ты начинал переодеваться, снимал джинсы, рубашку, я подходила к тебе, начинала тебя гладить и…
ГЛЕБ. И мы всегда опаздывали. Давай пересядем на скамейку, у меня нога затекла..
ЗОЯ. Ой, прости, Глебчик, я забыла, что у тебя рана. (Вылезают из лодки, садятся на скамейку)
ЗОЯ. Я, действительно, дура: так обалдела, что до сих пор не спросила: чего вдруг ты приехал в Киев и назначил мне это свидание?
ГЛЕБ. В жизни каждого мужчины наступает момент, когда хочется пройтись по своей молодости.
ЗОЯ. Ты помнишь своего наставника Арнольда?
ГЛЕБ. Конечно. Прославленный Киевский Казанова!
ЗОЯ. Толстый и некрасивый, и уже не очень молодой – как он мог нравиться женщинам?
ГЛЕБ. Он был умён и знал женскую психологию. Он учил нас, желторотых пацанов, как правильно цеплять девушек на улице. Он говорил: «Женщину отталкивает банальность: «Девушка, который час?… Девушка, как вас зовут?»… Это примитив для слаборазвитых!… Любая уважающая себя женщина пошлёт тебя подальше… Её надо Бюллетень РАО «Авторы и пьесы» ВЕСНА 2017 удивить или рассмешить, причём, сразу, у тебя на это есть всего несколько секунд – и если ты это смог, с неё слетает защитный панцирь, а дальше – развивай наступление»…
ЗОЯ. Я помню, как ты подошёл ко мне на Бульваре Шевченко. (Цитирует). «В Италии есть такой обычай: если люди два раза случайно встречаются, они подходят и знакомятся. А я вас вижу уже третий раз. Давайте не огорчать итальянцев». Конечно, я сразу клюнула.
ГЛЕБ. Не скрою: этот подход я взял на вооружение и он у меня и в дальнейшем всегда срабатывал. Надо бы повидаться с Арнольдом.
ЗОЯ. Я тебя должна огорчить: Арнольд недавно умер.
ГЛЕБ. Царство ему Небесное! Наверное, перепил – у него было больное сердце.
ЗОЯ. Нет, говорят, был трезв. Просто, когда шёл к очередной подруге, перебрал Виагры, лёг в постель, обнял свою даму и скончался.
ГЛЕБ. Красивая смерть для мужчины.
ЗОЯ. Красивая-то красивая, но хоронить его было трудно.

*****

ТАНЯ (Глебу). До меня дошли слухи, что тебя опять уволили из театра. Это правда?
ГЛЕБ. Правда.
ТАНЯ. За что?
ГЛЕБ. Не буду скрывать: причина та же. Были детские каникулы, мы играли какую-то муть про войну. Играли по три раза в день, и, конечно, после каждого спектакля делали маленький а-ля фуршет. В последний день чуток перебрали. После первого фуршета я ещё держался на ногах, но после второго свалился и заснул под сценой. А в спектакле был эпизод: мальчик уходит в партизаны, мама его собирает, но врывается немец, избивает парня и утаскивает его в гестапо. Немца играл я. И вот представьте: парень собрался, подошёл к дверям, мама переживает: «Будь осторожен, Васёк!» – в этот момент должен врываться немец. А немца нет. Мама повторяет: «Будь очень осторожен, Васёк!». А немец не появляется… Мама снова повторяет, а немца нет… Короче: меня разыскали минут через десять и вытолкнули на сцену, когда мама уже рыдала на нервной почве, в сотый раз умоляя сына быть осторожным, а он надевал на себя всё новые и новые одежды, чтобы тянуть время. Когда я, фашист, буквально вполз на сцену, мама радостно
воскликнула « Слава Богу! Наконец-то!». А я с трудом поднялся, обнял парня за плечи, сказал «Пойдём, сынок!», и он потащил меня за кулисы.
ЗОЯ (хохочет). Очень смешно! Наверное, дети решили, что это комедия.
ТАНЯ (печально). Тебе ампула не помогла?
ГЛЕБ. Я её вырезал, сразу после развода.
ЗОЯ. Актёры все пьют. Один мой… мой друг, играл пьяного высотника – он так напился, так правдиво падал с крыши, что получил заслуженного. Правда, он два ребра сломал, вот здесь…
ГЛЕБ. Только на себе не показывай! (Звонок телефона. Он вынимает мобильник, включает его). Да? . Я не забыл… Я помню. Хорошо… Хорошо… Я же сказал: хо-ро-шо!

Отключает, прячет в карман.

ТАНЯ (тревожно наблюдая за ним). Не люблю мобильные телефоны – они всюду находят нас, чтобы сообщить какую-нибудь неприятность, правда?
ГЛЕБ. Ты права. Мобильники надо хранить в туалете: поговорил, бросил в унитаз и слил воду.
ТАНЯ. Значит, ты опять безработный?
ГЛЕБ. Почему ты так решила?
ТАНЯ. Это же был последний театр, который взял тебя с испытательным сроком. А ты и тут не удержался.
ГЛЕБ. А мне никто не нужен – я открыл свой театр. Театр одного актёра.
ЗОЯ. Какой ты молодец!.. Мой муж говорит: самое ценное – быть самому себе хозяином!
ГЛЕБ. Твой муж – умница. Я всегда призывал: берегите евреев – источник мудрости!
ТАНЯ. Где находится твой театр?
ГЛЕБ. Он пока не имеет адреса. У меня театр без своей сцены, бесценный театр. Я снимаю помещение.
ТАНЯ (устало). Где?.. В вытрезвителе? (Она очень расстроена).
ЗОЯ. А бывает театр одного зрителя?
ГЛЕБ. Прекрасная идея! Один зритель – это уже аншлаг, два зрителя – успех, триумф, перевыполнение плана…
ТАНЯ. Почему ты не обратился к профессору Вольфу?.. У него прекрасные результаты: десятки его пациентов, бывших алкоголиков…
ГЛЕБ (поёт, дурачась). «Вышли мы все из запоя…»…
ТАНЯ (продолжая фразу) …уже по несколько лет не пьют…
ГЛЕБ (продолжая дурачиться). «Как нам вернуться в него…».
ТАНЯ. …Он ждал тебя. Ты же обещал!
ГЛЕБ (оправдываясь). Я забыл. Танюша, я стал очень рассеянным. Нет, честно, честно!.. Представляешь: однажды бутылку молока вместо холодильника поставил в туалет, а в холодильник написал.
ТАНЯ. Ну, что ты на себя наговариваешь!.. Зоя может подумать, что ты, действительно, такой.
ЗОЯ. Глеб, объясни своей бывшей, что Зоя тебя очень хорошо знает, и очень давно,
раньше некоторых.
ТАНЯ (Не реагируя на её выпад. Глебу). На что же ты живёшь?
ГЛЕБ. Подрабатываю на эстраде. Выступал в новогодних концертах, с сатирическим
фельетоном, музыкальным… Сам сочинил. Вот послушай! (Поёт).
«В Москве родился Ёлочкин, В Москве он процветал, Зимой и летом с каждого Зелёненькими брал!»
Дальше пересказываю в прозе. Прислуживал ему трусишка Зайцев серенький…
Друг Морозов его крышевал…Всё было бай-бай. Но однажды явился суровый ревизор
Волков и срубил Ёлочкина под самый корешок…
ЗОЯ. Прикольно!…
Расстроенная Таня сидит, опустив голову.
ГЛЕБ (ей). Поверь, это пользовалось успехом!.. Меня даже пригласили выступить в
передаче «Аншлаг»!
ТАНЯ (грустно). Это огромный шаг вперёд после МХАТА, где ты репетировал
Гамлета.

Снова звонит мобильник. Глеб вынимает его, смотрит.

ГЛЕБ. И отвечать не стану! (Прячет мобильник в карман). Девчонки, мне надо на пять минут… Тут рядом, метров двести. (Оправдывается) Я пытаюсь переходить с водки на пиво, ну, а пиво… сами понимаете… Вы подождите, я скоро!.. Скоро!…

(Уходит. Пауза).

ТАНЯ. Вы не знаете, почему он так тяжело ходит?.. И с палочкой?..
ЗОЯ. Его какой-то бандит ножом ударил, подрались из-за бабы.
ТАНЯ. История, леденящая кровь.

(Видно, что она не поверила. Снова пауза)

ТАНЯ. Вы замужем?
ЗОЯ. Да.
ТАНЯ. Есть дети?
ЗОЯ. Мой муж старше меня на тридцать лет – я могу родить ему только внуков… А у вас?
ТАНЯ. Сын. Пять с половиной лет.
ЗОЯ. Счастливица! Я бы хотела иметь ребёнка от Глеба.
ТАНЯ. Это не его ребёнок. Это от моего теперешнего мужа… Вы молодая – ещё родите.
ЗОЯ. От мужа – не хочу, от Глеба – опоздала… И потом – кому нужна молодость!..
Для меня это самое противное время моей жизни: постоянно под присмотром: того нельзя, этого нельзя!.. Всё время надо учиться, то в школе, то в институте… Там педагоги
тобой командуют, дома – родители… Ни одеться прилично, ни косметику купить – вечное безденежье… Нет! Самое идеальное время – сейчас: тридцать плюс… Ещё выглядишь, как модель, знаешь себе цену, сама всё решаешь, денег навалом, всё доступно…
ТАНЯ. Значит, вы теперь счастливы? (Зоя молчит). Вы счастливы?
ЗОЯ. Для полного счастья мне не хватает одного… Одного человека…
(Неожиданно). Почему вы не родили от Глеба?
ТАНЯ. Он не хотел детей. Я делала аборт за абортом.
ЗОЯ. Это же очень вредно. Почему вы не предохранялись?
ТАНЯ. Я хотела детей.
ЗОЯ. А он предохранялся?
ТАНЯ. Да. И очень старательно. Но я тайком прокалывала все его презервативы.
ЗОЯ. Кем вы работаете?
ТАНЯ. Я – психолог.
ЗОЯ. Психологи, это которые с психами?
ТАНЯ. Нет, со здоровыми, чтоб они не стали психами.
ЗОЯ. Когда-нибудь и я к вам обращусь, у меня комплекс: я очень боюсь абортов, Я всегда, с самой юности, предохранялась, и в турпоходах, и в лагерях…
ТАНЯ (удивлённо) В каких лагерях?
ЗОЯ. В пионерских. Я, ещё когда была старшеклассницей, а потом и студенткой, на каникулах всегда старалась попасть в лагерь, на всё лето..
ТАНЯ. Вы так любили пионеров?
ЗОЯ. Точнее, пионервожатых. Там, после отбоя, ночью, начиналась очень насыщенная жизнь – я набиралась опыта.
ТАНЯ (После паузы). Вы вышли замуж только из-за денег?
ЗОЯ. Не только. Мы познакомились на чьей-то свадьбе, он прекрасно танцевал вальс, мы кружились весь вечер. Он сказал, что это его любимый танец, и он в завещании написал, чтобы на его поминках не плакали, а танцевали вальс. Мне это понравилось, мы начали встречаться.
ГЛЕБ (который слышал последние слова, появляясь). А я бы хотел, чтобы на моих поминках отбивали чечётку: в ней и ритм, и темперамент, и азарт. Все, кто меня любил – только чечётку!
ЗОЯ. Полстраны затанцует.

*****

Сильный удар камнем со стуком сбивает стрелку-указатель. Появляется Вика, с
сумкой через плечо, с рогаткой в руке.

ВИКА (радостно). Попала! (Бросается к Глебу на шею). Ты видел, какая точность!
ГЛЕБ (обнимает её). Викуля!.. Почему опоздала?…
ВИКА. Это не я, это самолёт.
ГЛЕБ (знакомит всех). Это Вика, моя подружка из Алма-Аты. Это Таня, а это Зоя.
ЗОЯ. А почему ты не говоришь ей, кто мы тебе?
ВИКА. А мне всё равно, я ведь не к вам прилетела, а к нему.
ЗОЯ. Вместе с рогаткой?
ВИКА. Да. Это же его подарок. Он мне подарил её на день рождения – я так обрадовалась.
ЗОЯ. Изысканный подарок для девушки.
ГЛЕБ. А она всегда была мальчишкой, вечно в компании пацанов – мчала с ними на мотоциклах, играла в футбол, гоняла голубей… (Вике). Покажи тётям, как ты умеешь свистеть.

Вика вкладывает два пальца в рот и издаёт пронзительный свист.

ГЛЕБ (довольный) Видали?.. Я так не умею
ВИКА. Когда я свистела, он называл меня Соловьиха-Разбойничиха.
ЗОЯ. Подумаешь!

Пытается свистнуть, как Вика. У неё не получется.

ВИКА (ей). Вы неправильно вкладываете пальцы в рот.
ГЛЕБ. Видишь, Зоенька, даже ты не всё умеешь правильно вкладывать.
ТАНЯ (Вике). Вы, действительно, прилетели из Алма-Аты?
ВИКА. Да. Глеб мне билет прислал, туда и обратно. В два ночи надо опять быть в аэропорту, в четыре тридцать – улетаю..
ЗОЯ. Ты решил устроить съезд всех своих любовниц?
ГЛЕБ. Не съезд, а симпозиум: только самые любимые.
ЗОЯ. В твоих устах слово «любимые» как-то не звучит.
ГЛЕБ. Хорошо, исправлюсь: самые желанные, самые близкие, самые…

(Подыскивает слово).

ЗОЯ. Я тебе помогу: самые те, с которыми ты дольше всех спал. Правильно?
ВИКА. Не так, не так!… Самые те, с которыми ему было хорошо!
ГЛЕБ. Умница. Учись, Зоинька, иногда отрываться от эротики.
ВИКА. А что такое эротика?
ГЛЕБ. Это наука, которую можно изучать только вдвоём.
ЗОЯ. Ты старомоден: теперь её любят изучать целым классом, а иногда, и вместе с учительницей.
ТАНЯ (ему). Что ты делал в Алма-Ате?
ГЛЕБ. С тобой развёлся, из театра опять выставили, репутация испорчена – Москва для меня закрылась, а тут предложение – в Алма-атинский ТЮЗ, на прекрасных словиях… Вот я и полетел.

ВИКА. Он потрясающе играл Хлестакова, потрясающе! Знаете, что про него после спектакля один критик написал?… « На грани гениальности!»… Понятно?.. Он, действительно, гениальный! Ну, почему, почему его всюду увольняют?!
ГЛЕБ. Викуля, запиши себе в твой красивый дневник: общество прощает всё, кроме гениальности… Кстати, когда меня выставили из театра, тот же критик про меня написал: «На грани позора!»
ВИКА. Но ты же, действительно, гениален!..
ГЛЕБ. Продолжай, Викуля, продолжай: обожаю, когда меня хвалят.
ВИКА. А вы слышали, как он потрясно поёт?.. Ну, спой им, спой!… Ту песенку, которую я так любила. Ну, пожалуйста!..(Поёт, пытаясь его завести) Под корнями рак живёт, рак живёт, рак живёт..
ЗОЯ. Свеженький репертуарчик.
ВИКА. Ты меня ею убаюкивал, помнишь?
ЗОЯ. Как трогательно! Я сейчас заплачу.
ТАНЯ. И долго ты там продержался?
ГЛЕБ. В театре – нет, а в Алма-Ате – почти полгода, благодаря Вике.
ВИКА. Он снимал такую смешную комнату!.. Там было столько мышей!..
ГЛЕБ. Это правда. Мыши бегали по кухне, выскакивали из шкафа, из-под кровати. Вели себя, как хозяева. Они были уверены, что это я у них снял комнату.
ВИКА. Там ещё с потолка текло.
ГЛЕБ. Да, да, и батарея протекала, и краны не закручивались, из них всё время капало… Словом, если бы всю эту воду пустить на поля, проблема ирригации в Казахстане была бы решена.
ТАНЯ. Почему ты жил в таких условиях?
ГЛЕБ. Ответ хрестоматиен: не было денег. Меня, как говорил мой восточный приятель, «выгнали из везде». Я продавал свои вещи: пиджаки, джинсы, туфли… Остались только две пары носков, которые я знал в лицо.
ВИКА(радостно смеётся). Но нам там было так весело!
ЗОЯ. Вы, наверное, стреляли друг в друга из рогатки?
ВИКА. Нет! Мы играли в Шкеталию.
ЗОЯ. Это даже мне неизвестно. Какое-то новое извращение?
ВИКА. Нет, нет! (Объясняет) Глеб называл меня Шкетом, и придумал для меня страну Шкеталию, в которой живут только Шкеты и там всегда темно.
ЗОЯ. А почему темно?
ВИКА (удивляясь, что она не понимает).. Там все фонари разбиты: у всех же Шкетов – рогатки. (Вынимает из сумки фотографию, протягивает Глебу). А это помнишь где?
ГЛЕБ. Да. У главпочтамта, на фоне клумбы.
ВИКА. Точно. Видишь, вокруг тюльпаны. (Забирает фото и бережно прячет). Я каждого десятого апреля друзей приглашаю, ставлю эту фотографию на стол и твой день рождения праздную, тебя вспоминаю…
ЗОЯ (с издёвкой). Как покойника?
ВИКА(спокойно, объясняет). Как любимого.
ГЛЕБ. Почему ты до сих пор не вышла замуж?
ВИКА. Не могу, я всех с тобой сравниваю…
ГЛЕБ. Но есть такой, кто тебе хотя бы чуть-чуть нравится?
ВИКА. Есть один москвич, программист, он у нас постоянно в командировках… Всё зовёт замуж… Слушай, а если я за него выйду и переду в Москву, мы с тобой сможем видеться, хотя бы раз в месяц?..
ГЛЕБ. Обещаю.
ВИКА. Честно?
ГЛЕБ. Да.
ВИКА, Честно-пречестно?
ГЛЕБ. Да! Да! Да!
ВИКА (она счастлива). Как я рада!
ЗОЯ. И жених ваш обрадуется.
ВИКА (не почувствовав подколки). Конечно!.. Ему уже надоело из-за меня прилетать в Алма-Ату… Глеб, целых три года прошло, как ты уехал, а мне кажется, что это было вчера!..
ГЛЕБ. Да, Викуля, жизнь, как рулон туалетной бумаги: очень быстро разматывается и заканчивается. (Помолчав). И всегда обгажена.

Таня внимательно смотрит на Глеба, чувствуя, что он о чём-то своём.

ГЛЕБ. Но в Алма-Ате мне, действительно, было хорошо.
ВИКА. А ты ещё помнишь, как по-казахски «продуктовый магазин»?
ГЛЕБ. Помню: азык – тулик.
ВИКА (радостно смеётся). Молодец! А как называлась еда, пища?..
ГЛЕБ. Эт.
ВИКА. Умница!.. (Зое и Тане). Он мне смешные стихи сочинял, убеждал, что это по-казахски. Ты помнишь?
ГЛЕБ. Конечно. Ведь классика – незабываема (читает с выражением).

Я заскочил в азык-тулик
И там купил себе балык.
Балык – ужасно вкусный эт,
Он возбуждает аппитэт.
ВИКА (хлопая в ладоши). Помнит!.. Помнит!..
ЗОЯ. Оказывается, ты ещё и акын.
ГЛЕБ. Если б за поэзию платили, я бы мог им стать, но…Знаете, сколько платят за стихи?.. Нет?… А я знаю, мои стихи недавно опубликовали в одной газете – я пытался рассмотреть гонорар, но без микроскопа не удалось. Если бы за стихи платили, я бы бросил театр…
ЗОЯ. Театр опередил: он бросил тебя.

С концертной площадки доносится голос певицы: «Ну, целуй меня везде, я ведь взрослая уже!»

ЗОЯ (Глебу). Это ты заказал песенку про Вику?
ГЛЕБ (не обращая внимания на её реплики). Последнее время мне в голову стихи сами лезут, даже по ночам, во сне. Я просыпаюсь и успеваю записать только последние строчки. Вот послушайте, что мне вчера приснилось (декламирует):

Я шёл сквозь чёрные берёзы,
Я эту долю выбрал сам,
И пересоленные слёзы
Текли мёд-пивом по усам.
ВИКА. Нет, мне про азык-тулик больше нравится.
(Таня плачет)
ГЛЕБ (увидев это). Чего ты, Танюшенька?
ТАНЯ. Тебе плохо?.. Я чувствую, что тебе очень плохо. Ты страдаешь…
ЗОЯ. Это потому, что он стал избегать женщин!
ТАНЯ. Глебушка, что с тобой? Я могу тебе чем-нибудь помочь?
ГЛЕБ (вдруг неоправданно резко) . Не надо меня жалеть! Не надо! (Видно, что его это очень задело). Не надо жалости! Не смей меня жалеть! Я всё тот же, тот!.. Не веришь? Сейчас я тебе докажу. Я вам всем докажу!..

Быстро уходит, опираясь на трость.

ТАНЯ (растерянно). Что это с ним?
ЗОЯ. Сейчас поглядим.

Взбирается на скамейку. Теперь она возвышается над кустами, ей видна аллея, она
наблюдает и комментирует.

Он идёт по аллее… Идёт…Идёт…Притормаживает у скамейки, там сидит какая-то
особа, что-то читает. Он присаживается рядом. Начинает клеить. (В этот момент музыка
на эстраде стихла, певица завершила песню). Тихо! Может, подслушаем!..

ГОЛОС ГЛЕБА: «В Италии есть такой обычай: когда люди два раза встречаются, то они…»…

(Снова заиграла музыка, заглушив его).

ЗОЯ (продолжая комментировать). …Продолжает охмурять…Она смеётся… Снова смеётся… Он поднимается… Она тоже встаёт… Идёт с ним… Он обнимает её за плечи… Ведёт её сюда.. Ведёт к нам… (Спрыгивает со скамейки).Нет, всё-таки, он – супер-бабник!..

Входят Глеб и Оксана.

ГЛЕБ (представляет её). Это Оксана. Она работает здесь, в парке, администратором. Она не замужем, ей тридцать восемь лет… Девочки вам сами представятся, но сначала мы должны перейти на ты, правильно?
ОКСАНА. Сейчас?.. Сразу?.. Просто так?..
ГЛЕБ. Нет, не просто так, а через брудершафт! Выпьем, поцелуемся и перейдём на ты. Держите. (Открывает бутылку пива, протягивает ей. Вторую открывает для себя). Теперь вот так… через руки… делаем по глотку и…

(Притягивает Оксану к себе и целует её).

ЗОЯ. Глеб, кончай это показательное выступление.

ВИКА. Делай всё, что ты хочешь, Глебушка! Я тебе помогу

Прицеливается из рогатки в фонарь, стреляет – звон разбитого стекла, фонарь гаснет и сцена погружается в темноту.

ЗОЯ (возмущённо). Как вы себя ведёте!.. Что это значит?!
ВИКА. Добро пожаловать в страну Шкеталию! (Радостно смеётся).
ОКСАНА. Шебутные вы все. Весело с вами. Пойду за электриком.

ВЕЛИКИЙ ОБМАНЩИК
Александр КАНЕВСКИЙ

Грустная комедия в 2-х актах, 3-х картинах.
Мужских ролей – 5, женских – 5.

***

Звонит телефон. Из своей комнаты в коридор выходит Борис, но Люка успевает первая снять трубку.

ЛЮКА. – Алло? Да, да, будем рады! ( Кладет трубку. Радостно) Светик приведет Тонечку, свою невесту! Наконец-то он нам её покажет.
БОРИС. Свою штангистку?
ЛЮКА. Не штангистку, а толкательницу ядра. (В сторону Яны, с гордостью) Между прочим, чемпионку Европы!
БОРИС. Бедный Светик! Не хотел бы я очутиться в её объятиях!
ЯНА. Подумаешь – чемпионка! Ни одна нормальная женщина не станет надрываться. Ваша Тоня – единственная, у нее нет соперниц, поэтому каждый её толчок – это рекорд.
БОРИС. Яна Яновна, вам давно пора получать молоко за собственную вредность. (Люке) Мамуля, грибы уже сверкают.
ЛЮКА. Спасибо. Я иду. (Уходит в кухню).
ЯНА (подойдя к стоящему в конце коридора мольберту, за которым Рогов ).
Отдохни! Что ты весь день торчишь на ногах?!
РОГОВ. Скоро выставка.
ЯНА. Кому нужна твоя мазня? Опять будут ругать и критики и посетители.
РОГОВ. Ты права, меня всегда ругают. Но, в конце концов, кто-нибудь мою картину покупает, значит кому-то это нравится.
ЯНА. Дураков хватает. (Уходит в свою комнату.)

Рогов продолжает работать. Звонок во входную дверь. Рогов идет, открывает. Входит Дудко.

ДУДКО. Ленька?
РОГОВ (растерянно). Простите, вам кого?
ДУДКО. Не узнаешь, склеротик? А кто тебя через забор перекинул? Головочкой об асфальт?
РОГОВ (всматриваясь) Дудко?.. Артурчик?!
ДУДКО. Вспомнил, ржавая черепаха!.. Всех позабыл!.. На пятидесятилетии школы – не был! Уехал, ни с кем не переписываешься!.. С трудом тебя отыскал!
РОГОВ. Пойдем в комнату.
ДУДКО. Погоди, покурю.

Усаживается в кресло, закуривает.

РОГОВ. Ты здесь по делам?
ДУДКО. Я сюда насовсем. Сбежал от сплетен и детей.
РОГОВ. Объясни понятней.
ДУДКО. Что объяснять? Городок маленький, я шофер такси, фигура заметная – вот обо мне и судачат.
РОГОВ. О чем именно?
ДУДКО. Часто женюсь и развожусь. Моральный облик чистят. Дети паспорт спрятали, чтобы в ЗАГС не ходил. Но я тоже дошлый: заявил в милицию, что украли.
Новый выдали, без штампов о женитьбах. Так что я сейчас чист, как девственница.
РОГОВ. А ты почему так часто женишься?
ДУДКО. Работа такая. Везешь в такси какую-нибудь шуструю пенсионерочку. Пока довезешь – она всю биографию и выложит: мол, квартира хорошая, пенсия приличная, а Бюллетень РАО «Авторы и пьесы» ВЕСНА 2017
мужа нет, жить тоскливо. Приедем, я ей вещички поднесу, она в сумочку, а я говорю: чаевых не нужно – лучше просто чай. А за чаем события развиваются стремительно.
РОГОВ. И сразу в ЗАГС?
ДУДКО. Понимаешь, они в меня с ходу влюбляются. А мне их жалко, хочется каждую осчастливить. Если б жил на востоке, собрал бы всех в одном гареме, чтобы не расставаться, Но у нас так нельзя, поэтому поживу с одной, потом с другой… Чего улыбаешься?.. Меня такая жизнь будоражит. А дети требуют, чтоб угомонился, проработки устраивают… В общем, удрал я от них. У тебя поживу, если не выгонишь, пока не присмотрю себе какую-нибудь старушку с жилплощадью.
РОГОВ. И сколько же у тебя было жен?
ДУДКО. Официальных?
РОГОВ. Не знаю, как ты их различаешь?
ДУДКО. Со штампом и без. В прошлом паспорте было два штампа, в предыдущем – три… Я ведь уже паспорта несколько раз терял. Слушай, а ты все с Люкой? С одной бабой всю жизнь, как по приговору!

РОГОВ. Нет, с одной и я бы не выдержал. У меня их тоже было много.
ДУДКО. Ну, молоток! Расскажи какие?
РОГОВ. Одна была нежная-нежная…
ДУДКО. Как котенок, да?.. Мур-мур-мур, мур-мур-мур?..
РОГОВ. Точно. Другая – веселая, как цирк: пела, шутила, танцевала.
ДУДКО. С такой не соскучишься! А были темпераментные? Чтоб тронул – и пар из ушей?!
РОГОВ. Была и горячая, как вулкан, и сдержанная, как дипломат, и мудрая, как талмуд, и легкомысленная, как семиклассница…
ДУДКО. Легкомысленных я просто обожаю – на них жениться не надо!… Хорошая у тебя коллекция. Молодец! Ни одна баба не стоит большой любви. Мой сосед – грузчик, умница, философ, говорил: каждая из них – тяжелая бочка, всю жизнь таскаешь на плечах, а чуть споткнулся – она же тебя и придавит.

Из кухни выходит Люка. Удивлённо интересуется:

ЛЮКА. Что за совещание? Кто к нам пришел?
ДУДКО. Здорово, старуха! (Сгребает ее в охапку.)
РОГОВ. Не называй ее старухой! Никогда! Понял!
ДУДКО. Усек. Здорово, девочка!
ЛЮКА. Лёка, кто этот медведь?
ДУДКО. Не узнаешь? А кто у вас на свадьбе стол опрокинул?
ЛЮКА. Артурчик!.. Господи! Откуда ты свалился?
РОГОВ. Он будет жить у нас, но при условии, что перестанет обниматься!
ДУДКО. Да он тебя до сих пор ревнует?.. Отелло рассвирепело!
ЛЮКА (принюхиваясь). Ой, у Бориса грибы горят! Мальчики, идите в комнату. Я сейчас вернусь. (Убегает.)
РОГОВ. Ну как?
ДУДКО. Хороша. Сколько ей?
РОГОВ. Не твое дело.
ДУДКО. По такому поводу не мешало бы… (Выразительный жест, означающий желание выпить.)
РОГОВ. У нас не водится. Люка не разрешает. Пойдем к сыну – там полный ассортимент.

Идут в комнату Бориса. Здесь очень уютно: тахта, торшер, бар с подсветкой, телевизор, компьютер, магнитофон, Дивиди… На стенах фотографии Бориса в разных видах.
ДУДКО. Люкс-модерн! Он у тебя артист?
РОГОВ. Инженер-дорожник. Бросил профессию. Был геологом, журналистом, рыбаком. Сейчас вот в кино перешел. Никак себя найти не может.
ДУДКО. Видно, хорошо запрятался. А ты чего терпишь? Стукнул бы кулаком по столу!
РОГОВ. Что ты! Он на сорок лет меня моложе, значит на сорок лет умней.
ДУДКО (открывает бар, восхищенно). Коктейль-холл!.. Давай дегустировать.
РОГОВ. Мне нельзя, мне после этого плохо.
ДУДКО. Что, сердце?
РОГОВ. И сердце тоже.
ДУДКО. Закусим валидолом. Сердце, печёнка, лёгкие – это не повод чтобы не пить. В России есть одна уважительная причина: за рулем. У нас инспекторов ГИБДД – на каждом шагу. Зарплаты не хватает, вот они и промышляют… Ну, за встречу! (выпивает).
Что, старость поджимает?
РОГОВ. Да, есть сигналы.
ДУДКО. А у меня сплошной паровозный гудок. Сердце жмет, радикулит гнёт, суставы ломят…
РОГОВ. А я по утрам погоду предсказываю.
ДУДКО. Это как?
РОГОВ. Просыпаюсь раньше всех: бессонница. Слушаю сводку погоды, а потом, когда все встанут, с мудрым видом вещаю.
ДУДКО. Расскажи о себе, ведь полжизни не виделись. Где служил, чем славен?
РОГОВ. А ничем. В художники не выбился, институт не окончил. Отец умер, надо было помогать. Плакаты писал, лозунги, транспаранты. Биографию Ленина рисовал, от рождения до мавзолея.
ДУДКО (указывая на мольберт): А это что?
РОГОВ. Это хобби. Мечта. Надежда. А, может, и просто баловство… Ну, как там наш городок?
ДУДКО. Растёт и в длину и в ширину. На месте толкучки – супермаркет, там, где был дворец пионеров, сейчас стриптиз-клуб.
РОГОВ. Сколько лёту до Москвы?
ДУДКО. Не знаю. Я на своей «Ладушке».
РОГОВ. Три тысячи километров?!
ДУДКО. Я же шофер-профессионал. Да и по стране было интересно прокатиться.
БОРИС (войдя). А чего вы без музыки? ( Включает магнитофон.) Здравствуйте, Артур Степанович! Мне мама уже все рассказала.
ДУДКО. Здоров-здоров! (Обнимает его.) Последний раз я тебя на горшке видел.

(Оглядывает Бориса.) Орел! И гнездо у тебя классное. Это же ловушка – здесь ни одна женщина не устоит. Вот бы мне такое, я бы на всех переженился!

БОРИС. Вы – жених–профессионал?
ДУДКО. Нет. Я профессионал-шофер, а в этом деле просто любитель (Подходит к зеркалу, рассматривает себя.) И чего бабы ко мне липнут? Что во мне такого неотразимого?..
ПАВЛИК. Дядя Боря, а сморчки – это условно съедобные грибы?
БОРИС. Баба Яна сказала?
ПАВЛИК. Да. А что значит – условно съедобные?
БОРИС. Это значит, если их неправильно приготовишь, после этого условно живешь.
ПАВЛИК. А почему после смерти от людей остаются только цифры?
БОРИС. Кто тебе сказал?
ПАВЛИК. Мы с бабушкой ходили на могилу ее брата, так там написано: тысяча девятьсот тридцать шесть, потом черточка и тысяча девятьсот девяносто восемь. И на
других могилах тоже цифры.
БОРИС. Не только цифры, старик. Остаются еще песни, идеи, изобретения.
ПАВЛИК (со вздохом). И скрипки. Мне скрипка от бабушкиного брата досталась.

Лучше б ее тоже закопали. (Уходит.)

ДУДКО (Борису). Слушай, у тебя ретро есть? Поставь нашу с папой любимую.
РОГОВ. Какая это наша любимая?
ДУДКО. Забыл! Эх, ты! Ведь мы под нее до утра танцевали! (Напевает песенку «Неудачное свидание».) « С утра побрился и галстук новый…».
РОГОВ (подхватывает). «В горошек синий я надел…».
ДУДКО. «Купил три астры, в четыре ровно…»
(вместе).
РОГОВ. « …я прилетел…»

Борис включает Дивиди .Голоса певца и певицы подхватывают:

– И я ходил,
– И я ходила,
– И я вас ждал,
– И я ждала…

Дудко поднимает с кресла Рогова, и они оба пританцовывают и подпевают:

«И я был зол,
И я сердилась,
И я ушел,
И я ушла…»

ЛЮКА (входя). Эй, пенсионеры! Кто же так танцует?!

В быстром ритме песенки поет и лихо отплясывает, вовлекая в танец Дудко и Рогова. Врывается Яна.

ЯНА. Что ты устроила, шансонетка?
ЛЮКА. Мы вспоминали молодость.
ЯНА. Тебе весело? А ты на него посмотри! (кивает на Рогова) У него лицо, как пергамент.
РОГОВ (тяжело дыша) Мне ничего… Мне хорошо..
ЯНА. Моим врагам чтобы было так хорошо! (уходя) А пол так и не вымыт!
ДУДКО. Какой темперамент у вашей соседки!
ЛЮКА. С этой ведьмой мы живем здесь уже тридцать лет.
РОГОВ (с укором). Люка!
ЛЮКА. Извини, но у меня уже не хватает сил сдерживаться. (Рассказывает Дудко)

Мы прожили жизнь в этой коммуналке, у нас были чудные соседи, муж и жена, милые люди, мы с ними дружили. Так эта ведьма… Да, Лёка, ведьма, ведьма… Она обменялась с ними, за их комнатёнку отдала изолированную квартиру, район, видите ли, ей приглянулся. И кончилась наша спокойная жизнь: скандалы, дрязги, подслушивание…
ДУДКО. А чего вы не разменялись?
ЛЮКА. Ха! Мы предлагали самые выгодные варианты, в лучших районах, с доплатой. Было много желающих. Но, когда они приходили и видели Яну – тут же отказывались: никто не хотел жить с такой соседкой. И продать наши комнаты мы не можем из-за Яны. А не продав, приобрести квартиру – денег нет. Вот и мучаемся. Думаю, мы последняя коммуналка в Москве!
ДУДКО. А может какой-нибудь богатенький купит вашу квартиру, а вас расселит.
ЛЮКА. Приходили, предлагали. Она отказывается!
ДУДКО (Рогову). А ты как всё это оцениваешь?
РОГОВ. Ситуация, как в Израиле: борьба за территорию, территория в обмен на мир.
ЛЮКА. Я думаю, им с арабами легче договорится. Эта женщина висит над нашей жизнью, как проклятие!.. (уходит).
ДУДКО. А сколько метров у вашей соседки?
РОГОВ. Метров пятнадцать. Есть маленькая кладовка, а кухня общая.
ДУДКО. А живет одна?
РОГОВ. С внуком. Дочь работает за границей.
ДУДКО. То-то она с меня глаз не сводила. Пожалуй, я за ней приволокнусь.
РОГОВ. Я не разрешу тебе её обижать.
ДУДКО. Лёш, запомни: самая большая обида для женщины – не обращать на неё внимания…

Звонок во входную дверь. Борис открывает. Входят Светик и Тоня. У Тони через
плечо перекинута туго набитая спортивная сумка, в одной руке – «дипломат» Светика, в
другой – бутылка шампанского.

СВЕТИК (Тоне). Это мой старший брат.

Тоня ставит на пол сумку и «дипломат», пожимает Борису руку.

ОРИС (морщась, потирает пожатую ладонь). В следующий раз посылайте мне воздушный поцелуй.
ЛЮКА (появляясь). Здравствуйте, Тонечка! Я – мама Светика.
ТОНЯ. А где родитель? (Выходят Рогов и Дудко. Тоня подходит к Дудко). Прошу у вас руки вашего сына!

Протягивает ему шампанское.

ДУДКО. Я согласен. Но только папа – он. (Указывает на Рогова.)
РОГОВ. И я согласен. Светик столько о вас рассказывал.
ТОНЯ. Да, он болтать любит – мужчинам это свойственно.

Забирает шампанское у Дудко и передает его Рогову.

ЛЮКА (о Светике). Вы уж его не обижайте – он у нас такой беззащитный.
ТОНЯ. Я без претензий. Мне главное, чтоб обед вовремя и в квартире чисто. Надевай!

Достает обручальное кольцо и надевает Светику на палец.

СВЕТИК. А это тебе. Вынимает из-за пазухи фату в серебряных цветочках.) Сам вышивал.
ДУДКО. Он у вас вышивает?
ЛЮКА (с гордостью). Да! И шьет, и вяжет!
Рогов возится с шампанским, но никак не может открыть.
ТОНЯ. Позвольте. (Берет бутылку, ударяет по дну ладонью). Подставляй!
(Наполняет фужеры.) Ну, толкнули!

Все чокаются.

ЛЮКА. За ваше счастье, дети!
ТОНЯ. Свадьбу справляем у меня, продукты я обеспечу.
СВЕТИК. А я все приготовлю: салат, селедочку, пирожки.
ТОНЯ. И биточки.
СВЕТИК (гордо). Тоня обожает мои биточки!
БОРИС. Хочу вам сразу что-нибудь подарить к свадьбе.

Снимает с бара большую индийскую вазу из желтого металла.

ТОНЯ. Классный кубок.
СВЕТИК. Спасибо!

Берет вазу из рук брата.

ТОНЯ (забирает вазу у Светика). Ты тяжёлого не поднимай – тебе вредно!

Звонит телефон.

ЯНА (снимает трубку. Люке). Это тебя. Весь день треплешься, а убирать некогда.
ЛЮКА. О, Господи! Как её отселить!.. Алло! Алло!.. Не дождались.

Кладёт трубку.

ТОНЯ. У Светика от меня будут дети. Я часто уезжаю на соревнования, поэтому хотела бы жить с вами. (Преграждает Яне дорогу) Предлагаю обмен. У меня квартира двадцать пять метров, с балконом, на двенадцатом этаже.
ЯНА. Не хочу на двенадцатом.

Пытается обойти Тоню.

ЛЮКА. Тонечка живет во дворе музыкальной школы – тебе не надо будет водить Павлика через весь город. Сможешь сидеть на балконе и наблюдать за ним.
ЯНА. Не хочу сидеть на балконе.

Наконец, обходит Тоню и исчезает в кухне.

ЛЮКА. Видали подарок?
ТОНЯ. Ничего. Скоро она сама отсюда запросится. (Громко, чтобы Яна слышала) На правах жены сына я буду тренироваться здесь, в коридоре. (Вынимает из сумки ядро). Выходить будете по специальному разрешению, а то собью, как кеглю.

Толкает ядро, оно с грохотом катится в конец коридора, сбивает мольберт с
картиной.

ЛЮКА. (бросается к картине, Тоне). Как вы неосторожны! (Устанавливает все на место.)
ТОНЯ. Простите, не знала, что у вас здесь Третьяковка.
ЯНА (высунувшись из дверей комнаты). На правах жены сына вымыли бы пол в коридоре. (Скрывается за дверью.)
ТОНЯ. Это можно. Где у вас ведро? (Идет в ванную.)

В коридор выходит Борис, закуривает.

ЯНА (вышла из комнаты, подошла к Люке). Да выбрось ты эту мазню.
ЛЮКА. Не смей ругать его картины! Слышишь? Не смей!
ЯНА. Он же маляр, а не художник! Зачем позориться?
ЛЮКА. Я тоже знаю, что он не Репин. Но он верит, что когда-нибудь создаст шедевр. Если эту веру убить, он погибнет.
ЯНА. Он погибнет еще быстрей, если будет торчать сутками на ногах!

Люка уходит. Появляется Дудко.

ДУДКО (подходит к Яне). Нас не представили. Я – Дудко, друг Роговых. Родители обожали «Овод» и назвали меня Артуром, а сестру Жеммой.
ЯНА. Меня не интересует ваша биография.
ДУДКО. Почему? Вы – одиноки, я – одинок, может, мы что-нибудь сообразим вместе?.. (Берет ее за талию.)
ЯНА. Уберите руки, солдафон!

Отталкивает Дудко. Он отлетает к двери комнаты Бориса, ударяется об нее. Из комнаты Бориса выглядывает Рогов.

БОРИС (Рогову). Они знакомятся.
ДУДКО. Мне ваша соседушка нравится!

Сгребает Яну в охапку и пытается поцеловать.

ЯНА (отбивается и кричит). Заберите вашего сексуального маньяка!
ТОНЯ (появляясь). А ну, все смывайтесь!
Выплескивает из ведра воду на пол, начинает мыть пол. Все разбегаются по комнатам. Входит Люка.
ЛЮКА. Тонечка, вы так закрутили кран, что надо вызывать слесаря.
ТОНЯ. Сейчас откручу

*****

Звонок. Борис открывает. Входит Ася.

АСЯ. Мне нужен Борис Рогов.
БОРИС. Это я.
АСЯ. Вам письмо.
БОРИС. От кого?
АСЯ. От Вадима.
БОРИС. Чего он вдруг стал со мной переписываться?..
(Берет у Аси письмо, читает вслух.) «Старик, видел тебя по телику. Поздравляю, ты был графее всех графов. Посылаю подарок…». А где подарок?
АСЯ. Вот. (Указывает на себя.) Я живу напротив вашего дома. Каждый день смотрю в окно и вижу вас. А Вадим мой родственник. Я как узнала, что вы друзья, стала его о вас расспрашивать. Ему это надоело, он и говорит: хочешь, я тебя ему подарю?.. Я говорю: хочу. Вот он и подарил

Борис растерянно молчит. Входит Люка.

ЛЮКА (удивленно). Асенька?! Вот так сюрприз! (Борису.) Это наш тренер. С утра до вечера возится со стариками и еще по домам ходит! Это она научила нас танцевать «Реп». Ой, Асенька, может, вы Леонида Захаровича уговорите ходить на занятия? Он такой упрямый! Боря, займи Асеньку и не отпускай – она будет с нами обедать. (Уходит.)
БОРИС. Не отпущу. Пойдемте.

Вводит Асю в свою комнату. Включает тихую музыку, создает полумрак, открывает бар.

АСЯ. Я не умею пить.
БОРИС. Ради нашего знакомства!
АСЯ. Это ни к чему – я ведь и так вам подарена.
БОРИС. Перестаньте цитировать Вадима!

Ася манит его поближе. Борис наклоняется к ней.

АСЯ. Слышите?
БОРИС. Что?
АСЯ. Как у меня зубы стучат? Это от страха.
БОРИС. Ты меня боишься?
АСЯ. Очень.
БОРИС. Почему?
АСЯ. Потому, что люблю. Я вас давно люблю. До полуночи сижу у окна, жду вашего возвращения.
БОРИС. Послушай, ты прелестное существо и ты себе все нафантазировала. Наверное, я похож на героя твоих снов – вот ты и придумала эту сказку.
АСЯ. Да, вы моя сказка, мой принц. А я ваша Золушка. Но только не вы нашли меня, а я вас.
БОРИС. Сколько тебе лет?
АСЯ. Двадцать.
БОРИС. А мне – тридцать шесть.
АСЯ. Знаю. Я все про вас знаю. Вам было шестнадцать, и вы не подозревали, что в этот год я для вас родилась. Вам было двадцать, а я только пошла в детский садик. И с тех пор все ждала вас… Слушайте, это же растление малолетних. Я подам в суд, и вас приговорят к пожизненной женитьбе на мне.
ЛЮКА (заглянув в комнату). Я не разрешаю тебе совращать этого ребенка!
АСЯ. Это не он меня, это я его.
ЛЮКА. Нет-нет, я своего сына знаю, и вас одних не оставлю. Пойдемте к нам

Увлекает её за собой, подводит к Рогову.

ЛЮКА. Лека, это Асенька, я тебе рассказывала. Она пришла записать тебя в нашу группу.
РОГОВ. Закончу картину и сразу поплыву.

Звонок. Входит Зоя.

ЗОЯ. Общий привет.
БОРИС. Нежданный визит.
ЗОЯ. Почему? Сегодня суббота – все по графику.
БОРИС. Все дни перепутал.
ЗОЯ. Вижу, что от страсти не сгорал.
ЛЮКА (Асе). Знакомьтесь. Это Зоя, Борина… (подыскивает слово) друг. А это –
Асенька, мой тренер. (Вводит всех в большую комнату.) Это Светик, мой младший сын, в
отличие от старшего, очень скромный и порядочный.
БОРИС. Ничего не поделаешь: все добродетели, отпущенные нам двоим, бог отдал
ему.
ЛЮКА. Не жалуйся, тебя и такого любят. А это – однокашник Леонида Захаровича –
Артур Степанович Дудко.
ДУДКО. А девочек не представляй – сам догадаюсь. (Асе) Сразу видно, вы – жена Бориса.
АСЯ (растерянно). Почему это видно?
ДУДКО. По глазам: вы на него так смотрите!..
ЛЮКА. Ты все перепутал! Это Асенька, она ко мне пришла.
ДУДКО (Зое). Значит, вы его супруга?
ЗОЯ. Меня зовут Зоя. Я жена Бориса, но приходящая. А он мой приходящий муж. Мы живем на разных квартирах, встречаемся два раза в неделю. В остальное время свободны. Никаких штампов, никаких обязательств…
ДУДКО. В этом что-то есть!
АСЯ (осматривает комнату, видит на стене надпись «Лёка + Люка!!», улыбается,
Люке). Это Леонид Захарович написал?
ЛЮКА. Да. Скоро семьдесят шесть, а до сих пор – мальчишка!
ЗОЯ. …Брак – самое безнравственное из того, что изобрело человечество, приговорив женщину всю жизнь жить с одним мужчиной.
ДУДКО. И наоборот: мужчину – с одной женщиной!
ЗОЯ. А если он надоел, или с ним уже тошно – все равно живи, ведь уже общие дети, общее хозяйство.
АСЯ ( увидев на подоконника с десяток флаконов «Красного мака»). Почему у вас так много этих духов?
ЛЮКА. Леонид Захарович дарит мне на каждый день рождения, на восьмое марта, на Новый год.
АСЯ. Вы их так любите?
ЛЮКА. Конечно, нет. Я люблю «Шанель», но тогда он бы разорился. Поэтому уговорила его, что обожаю «Красный мак» – это намного дешевле. Но, я уже плачу этими духами. (Накрывает стол скатертью, Борису.) Помоги Асеньке.
БОРИС. С удовольствием.
Ася и Борис накрывают на стол. Люка через кухонное окно передаёт им разные
блюда

ЗОЯ. …Вот и начинаются драмы и измены. Но все шито-крыто, чтобы сохранилась благопристойность. Человечество с этим давно примирилось, даже прославляет любовников в пьесах, фильмах, романах. А в жизни – ни-ни! Живите, мучайтесь, но сохраняйте приличие. А мы с Борисом считаем обязательства аморальными, поэтому живем свободно. И нам так нравится. Правда, Боря?
БОРИС. Зоя – экстремистка, но во многом права. Непрочность семейных уз уже в самом названии: брак. Назвав эту акцию браком, мы узаконили ее недолговечность. Вслушайтесь: дворцы брако-сочетаний. Если сочетают браки – естественно, ждать разводов.
ТОНЯ (которая вошла и несколько минут присутствовала при разговоре, Светику). Пойдем! Тебе этого не надо слушать.
ЛЮКА. Куда вы? Светик, ты же любишь грибы!
ТОНЯ. Он спешит.
СВЕТИК. Да, я спешу.
ЛЮКА. Куда?
СВЕТИК. Куда я спешу?
ТОНЯ. На занятия. Самбо и бокс. Я его устроила. Будет ходить три раза в неделю.
ЛЮКА. Я вам тогда с собой заверну. (Выходит.)
ТОНЯ (уже от дверей, всем). Вам физической нагрузки не хватает – вот дурью и маетесь! (Уходит вместе со Светиком.)
ЗОЯ. Неужели он любит этот шкаф?
БОРИС. Тоня его когда-то от хулиганов спасла – с того и началось.

СЕРЕБРЯНОЕ КОПЫТЦЕ
Евгений ПЕРМЯК

Комедия по одноименной сказке Павла Бажова.

Действующих лиц десять: охотник старик Кокованя, его собака Найда, приемная внучка Коковани Даренка, Муренка – Даренкина кошка. Козел он же Санчик. Бурундук. Лиса. Волчиха, она же Тетка. Медведь и Филин.

Место действия – Средний Урал. Время действия – неизвестно какое, но жаркое лето.

В пьесе три действия, шесть картин. Четыре смены декораций: на крыльце у деревенского дома; на опушке перед лесной избушкой Коковани; возле шалаша старателей и в хвойном лесу у гранитной Козлиной скалы.

Немного об истории создания пьесы «Серебряное копытце».

Из воспоминаний Евгения Андреевича Пермяка: «Павел Петрович твердил мне, что его сказ «Серебряное копытце» самый «драматургический». А я этого поначалу не видел. Да и вся сказка умещается на восьми машинописных страничках. Правда ее преимущество в том, что это не сказ, а откровенная сказка, в ней много поводов, развив которые можно получить эффектный спектакль для самых маленьких. Например, что
стоит волшебное копытце, ступив которым козлик зажигает самоцвет. Сиречь – в театре – электрическую лампочку. На сцене можно столько зажечь огней, что будут аплодировать осветителю. Добрейшего старика Кокованю можно сыграть похожим на Павла Петровича не только характером, но и внешне. Козел тоже может быть ролью, если ему придумать «биографию». Допустим, он был мальчиком, позарившимся на самоцветы старателей и за это вещий Филин «обхохотал» мальчика в козлика с серебряным копытцем, «натопывающего» им множество драгоценных светящихся камней…

Я рассказываю об этом Павлу Петровичу, а он распаляет меня:

– А кошка Муренка разве не роль, особенно если ей дать в лапы балалайку?
– Но ведь у вас-то этого, Павел Петрович, в сказке нет!
– Мало ли чего у меня нет, а в театре будет. Филин тоже может быть зрелищем, если зажечь ему глазища-фары желтым огнем.
– Да, конечно, Павел Петрович, – соглашаюсь я. – Филин может и злую тетку, у которой жила сиротка Даренка, обхохотать в волчиху.
– А где волчиха, там и лиса….
– А где лиса, – продолжаю я – там и медведь. Такой, знаете, простак-добряк из земской управы. Либерал в мундире с золотыми пуговицами.
– Ну вот и получилась отрицательная плеяда комедии-сказки. Теперь дело остается совсем за малым – сесть и написать.

Так говорил Павел Петрович, а может быть, говорил и не совсем так, но в этом веселом ключе, потому что на душе у нас было весело и на столе, за которым мы сидели, тоже – не скучно.

Я сразу же по возвращении в свой 153 номер гостиницы принялся сочинять комедию. Я писал ее и на другой и на третий день, писал до тех пор, пока она мне не стала в тягость. Написанное показал Павлу Петровичу, чтобы он приложил свою руку. И он приложил.

Начав старательно править комедию, пройдясь пером по пяти-шести страницам, сказал:

– Не умею и не хочу ходить по канату.

Впоследствии он то же самое повторял в письмах, говоря, что его сказовый язык в конфликте с драматургическим.

Комедия для маленьких требовала коротких реплик, неожиданностей, переодеваний, неузнаваний и узнаваний, музыки, песен, танцев, слитых с сюжетом или вытекающих из него. Я устал от этой самой трудоемкой драматургии для детей. Да и куда-то услали по заданию Информбюро. Пьеса осталась недописанной, а потом, несколько лет спустя, разбирая в Москве свердловские рукописи, я перечитал
«Серебряное копытце», затем несколько раз переписал и отдал в журнал «Затейник». Надо сказать, что и позднее писатель не раз возвращался к пьесе, (кое-где описательность заменялась действием, добавилась сцена «заманивания» и превращения мальчика в Козла, наполнялась иронией сцена неуемного «хапошничества» Тетки, прозванной Волчихой, по иному подавалось в сохранившихся редакциях расколдовывание Санчика и т.д.). Так в 1956 году по просьбе Московского ТЮЗа к пьесе добавились песни и танцы (музыка к которым была написана композитором В.Ширинским, ноты сохранились).

В московском ТЮЗе пьеса не сходила со сцены тридцать лет. Она шла в самых разных театрах страны, особенно широко в школьные каникулы. Радует то, что едва ли не каждый год «долговекий козлик натопывает светящиеся каменья» то в одном, то в другом театре. Наверняка, есть хорошие постановки. Но несколько лет назад мне довелось побывать на ужаснувшем меня спектакле; поначалу поразило небрежное обращение с текстом, словно его где-то услышали и невпопад повторяют отдельные реплики, сцепляя их отсебятиной. А потом, вместо вещего филина и доброго Коковани стал прохаживаться по сцене, кто бы вы думали, неизвестно откуда и зачем появившийся жарким летом дед Мороз. Однако он ходил и поучал. Не знаю, этот ли дикий случай или давнее желание, отобрав наиболее выигрышные и яркие сцены и реплики из ранних и более поздних (последний в 1981г.) вариантов, побудил меня подготовить предлагаемую редакцию, эталонный авторский текст. Здесь нет добавлений к авторскому тексту, мной двигало стремление сохранить удачно найденные (а их немало еще в первом варианте 1943 года) и забытые потом реплики, диалоги, и убрать, ставшие лишними.

(Хвойный лес. Гранитная Козлиная скала. Перед ней Лиса, наряженная козой-молочницей. Повязана платком. В фартуке. В руках корзина. В корзине бутылки и бидоны с молоком)

ЛИСА. Успеть бы дорогие камешки собрать, пока пожадней меня не пожаловала.
ВОЛЧИХА (входя) Здравствуйте, Лисица Патрикеевна! Вы что тут собираете?
ЛИСА. Ах, знаете ли, понимаете ли… Охотники тут бутылки разбили. И я, чтоб вам ноги не поранить, стекляшечки убираю.
ВОЛЧИХА. А почему же в корзинку?
ЛИСА. Для зайчат. На приманку. Они, глупые, любят стекляшечки: засмотрятся на них, заиграются и попадаются.
ВОЛЧИХА. Хорошие стекляшечки. А почему они на самоцветы походят?
ЛИСА. Да что вы, Волчиха Острозубовна. Стекляшки на солнышке всегда так горят, даже люди обманываются.
ВОЛЧИХА. Так-так-так… Подарите мне одну такую стекляшечку.
ЛИСА. Да что вы, да зачем вам, еще поранитесь.
ВОЛЧИХА. Ничего, Лисица Патрикеевна, не беспокойтесь. Я хвостом прихвачу, а потом в норе вместо лампочек повешу.
ЛИСА. Хорошо. Возьмите вот эту.
ВОЛЧИХА. Эта очень маленькая. Плохо гореть будет. Лучше вон ту.
ЛИСА. Но у меня одна такая.
ВОЛЧИХА. Послушайте… Если это простые стекляшки, так что ж вы их жалеете?
ЛИСА. Видите ли, понимаете ли…
ВОЛЧИХА. Вижу и не понимаю, но скоро, кажется, пойму

(Появляется Медведь)

ЛИСА. Где вы запропастились, Потап Михайлович?
МЕДВЕДЬ На льва засмотрелся.
ЛИСА. На какого такого льва? В наших лесах львы не водятся.
МЕДВЕДЬ. Как же это не водятся, когда я сам видел? Отстаешь, матушка, от лесной жизни. Бывалая птица Сорока второй день на весь лес о знаменитом льве стрекочет. И усы, и уши, и хвост точь-в-точь львиные. Только почему-то пестрый этот лев.
ЛИСА. Так-так, о чем же говорил с вами этот сорочий лев?
МЕДВЕДЬ. Он просто плясал на пне и пел: Не получит Мишка кожи,

В дураках оставим тоже.

ЛИСА. Что ж вы этого кошко-льва лапой не прихлопнули. Это же про вас пели.
МЕДВЕДЬ. За что же? И пели не про меня. Я не Мишка, а Потап Михайлович. И в дураках оставят не меня, а какого-то Тоже? Так бить мне льва за что же?
ЛИСА. Затем, чтобы ни лев, ни кошка не перешли Лисе дорожку.
ВОЛЧИХА. Опередим. В засаду. Прячтесь и не шевелитесь.
МЕДВЕДЬ Сказано-связано. Я спрятался.
ВОЛЧИХА. Вас видно, перепрячьтесь.
ЛИСА Начинаю припевать. Я коза-молочница, Всем козлам помощница, Я хожу, я пою, молочко продаю. Ме-е-е…

(Из-за скалы выглядывает Козлик.)

Ага, вот ты где.
У меня полна корзина.
Пять бутылок, два кувшина.
Я хожу, я пою молочко продаю. Ме-е-е…
Хороша моя сметана,
Я обманывать не стану,
Молоко не разбавляю
И цены не набавляю.
КОЗЕЛ (появляясь на скале) А почем ты продаешь?
ЛИСА. Ась? Кто там? Глуховата я. не слышу… Подойди, покупатель поближе…
КОЗЕЛ. Лучше ты подойди.
(Из-за кустов крадутся Даренка, Муренка, Бурундучок)
ЛИСА. Стара я по горам-то лазать. Ты лучше спустись, чай, помоложе.
КОЗЕЛ. Ну если не можешь, оставь молоко.
ЛИСА. А кто мне заплатит?
КОЗЕЛ Я.
ЛИСА. Как же ты издали заплатишь?
КОЗЕЛ. А вот так… Вот так (стучит копытцем и самоцветы скатываются со скалы)
ВОЛЧИХА. Вон откуда самоцветы берутся. Ну погоди у меня, рыжая плутовка
(тянется за самоцветами) Все себе заберу.
ЛИСА. Довольно, хватит, хватит (оглядывается на Волчиху)
КОЗЕЛ. Бери. Бери, бери…
ВОЛЧИХА Как же получишь ты у меня козлиные рожки и ножки.
ЛИСА. Не выдавай себя. Молчи и прячься. Поделим после пополам
ВОЛЧИХА То-то же! (Даренка и Муренка привязывают хвост Волчихи, а другим концом веревки обматывают подпиленное Бурундуком дерево) Ой, кто это там?
ДАРЕНКА. Это ветер, ветер веет, не оглядывайся, Козла прокараулишь.
ЛИСА. Спускайся, покупатель. Сдачи дам.
КОЗЕЛ. Спустился бы, да голос знакомый услышал.
ЛИСА. Какой? Чей?
КОЗЕЛ. Зверюги одной. Которая мальчика пряничками сгубила…
ВОЛЧИХА (в сторону) Гм… И мне голос Козла знакомым кажется.
КОЗЕЛ. Посоветуй своей приятельнице, Лиса, сиреневой травки отведать. Память у нее просветлеет.
ЛИСА. Позвольте… Я Коза, я не Лиса. Какой приятельнице?
КОЗЕЛ. Как ты хорошо слышать, старушка, стала. Волчихе, Лиса, Волчихе.

(Волчиха тянется к сиреневой травке и съедает ее)

ЛИСА. По-озвольте… Какой Волчихе?
ВОЛЧИХА. Хватит! Все вспомнила. Так вот м ы где с тобой встретились, Санчик! Теперь-то уж ты в моих руках!… тьфу, лапах.
ЛИСА. Что такое? Я ничего не понимаю.
ВОЛЧИХА. Дела не твоего ума. Хватайте его звери..!
ЛИСА. Хватай! Налетай!

(Лиса и Волчиха бросаются, натягивают веревку, раздается храп Медведя,
просыпаясь от крика, вскакивает, подпиленное дерево ударяет по нему))


ВОЛЧИХА. Ой, кто меня держит за хвост? Спасите! Не бросай меня, рыжая, отвяжи хвост!
ЛИСА (убегая) Сама, жадина, отвязывай!
КОЗЕЛ Ме-ке-ке… (дразнит Волчиху и убегает)
МЕДВЕДЬ (очухавшись) Кого спасать? Кого держать?
ВОЛЧИХА. Хвост отвяжи.
БУРУНДУЧОК. Гав-гав-гав!

(Медведь тянет изо всех сил Волчиху)

ВОЛЧИХА. Потише тяни. Помни про хвост.
МЕДВЕДЬ. Я не прохвост. Что тебе лучше с хвостом околеть или без хвоста живой остаться?
ВОЛЧИХА. Живой-то бы лучше. Ай, ай, перегрызай.!
МЕДВЕДЬ (Откусывает хвост). Бежим.

(Бесхвостая Волчиха убегает вместе с Медведем.)

ДАРЕНКА(входит с Бурундучком и Муренкой). Какая же ты умница, Муренка.
Спасибо тебе.
МУРЕНКА. А ты мне, Даренка, не верила. Еще и добыча осталась. (Отвязывает хвост и примеряет его как горжетку). Зимой теперь в волчьем горжете щеголять буду. В город поеду.
БУРУНДУК. Ха-ха-ха! (поет)
Веселитесь все на свете.
Веселитесь все в лесу:
Обманули мы Медведя,
И Волчиху, и Лису.
Стала кошка при горжете,
А Даренка с молоком.
Веселитесь все на свете,
Кувыркайтесь кувырком.
ДАРЕНКА (поет).
Пусть Козел теперь на воле
Травку щиплет, пьет росу,
Пусть гуляет в чистом поле,
Веселитесь все в лесу!
КОЗЕЛ. Спасибо вам! Если бы не вы… не сносить бы мне головы.
ДАРЕНКА. Да будет тебе, козлик, благодарить да кланяться. Разве бы ты не помог нам, если бы мы оказались в беде.
КОЗЕЛ. Не знаю. Раньше я не помогал никому. А теперь, наверно, буду помогать.
Милая девочка, милая кошечка, Бурундучок, я вас хочу наградить. Вот вам награда.
(Стучит копытцем, появляются самоцветы.)
МУРЕНКА. Не трудись, Козлик. Даренка ни одного не возьмет. А я подумаю…
КОЗЕЛ. Даренка, станцуем на радостях козлиный танец.
ДАРЕНКА. А я не умею…
МУРЕНКА. Да это же очень просто. Ты с ним, а я с Бурундуком Петровичем.
Смотри (Танцует, напевая).
Топ-топ копытом,
Мах-мах платочком.
Он пляшет с притопом,
А я на носочках.
Тра-ля-ля, тра-ля-ля, ля-ля-ля
Теперь расходитесь
В козлином прискоке.
Он пляшет вприсядку,
А ты – руки в боки.
Тра-ля-ля, тра-ля-ля, ля-ля-ля.
Снова сходитесь,
Бодайтесь рогами,
Потом помашите
Друг другу платками.
Тра-ля-ля, тра-ля-ля, ля-ля-ля.
ДАРЕНКА. Прощай, Козлик. Нам пора.
КОЗЕЛ. Прощай, добрая девочка.
ДАРЕНКА. Приходи к нам в гости. (Машет платком. Уходит).
КОЗЕЛ. Приду-у-у! Дядюшка Филин! Меня пожалела нежадная девочка. А где же
рукавичка-невеличка?
ФИЛИН. Гриб-мухомор видишь? Рукавичка-невеличка в его шляпке прячется.

(Козел разламывает мухомор, находит рукавичку, надевает ее на серебряное копытце. Пробует им стучать, и оно более не выстукивает самоцветов. Он радуется. Танцует, потом задумывается.)

КОЗЕЛ. Как мне хочется с ними жить! Живет же у них кошка…
ФИЛИН. Кошку Даренка подружкой назвала. И Кокованя ее в свою семью принял…
КОЗЕЛ. Даренка и меня может братцем назвать, и дедушка Кокованя меня возьмет.
ФИЛИН. Зачем ему лишний рот? Хотя во внуки тебя он, пожалуй, может взять…Ты же ему самоцветные камешки выстукивать будешь.
КОЗЕЛ. И впрямь! Побегу-ка я да изукрашу ему всю избушку самоцветными каменьями. И он меня не прогонит.
ФИЛИН. Попробуй. Но помни: если Кокованя возьмет тебя к себе за самоцветы, то быть тебе веки вечные козлом.
КОЗЕЛ. Ну и пусть – хоть козлом, да с ними.
ФИЛИН. А если откажется Кокованя от твоих самоцветов…
КОЗЕЛ. Что тогда?
ФИЛИН. Вот тогда… (Спохватившись). Тогда видно будет.
КОЗЕЛ. Не откажется. Я упрошу его! Бегу!
ФИЛИН. Беги, беги. (Рассуждая). Оно, конечно, Кокованя не жадный человек… А вдруг да соблазнится… Лишняя проверка не помешает … Ох-хо-хо! Как трудно быть лесным судьей.

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина шестая
Декорация третьей картины. Бурундук хворост подносит. Даренка на костре кашу варит.
ДАРЕНКА. Совсем вечереет. Ни дедушки, ни Найды, ни Муренки.
БУРУНДУК. Страшновато одним ночью в лесу. Волчиха да Лиса отомстить могут.
(Слышится: «Гав-гав!»)
ДАРЕНКА. Ой! Дедушка возвращается. Бурундучок, подкладывай хворосту.
( Входят Кокованя и Найда.)
КОКОВАНЯ. Живы ли? Здоровы ли? Муренка где?
ДАРЕНКА. В город за покупками ушла.
КОКОВАНЯ. В город? Кошка? За покупками? Шестьдесят лет живу, а такого не слыхал. Ну, внучка принимай припасы. И жареное будет, и пареное, и еще кое-что… (развязывает кожаный мешочек) Вот!
ДАРЕНКА. Что это за песочек!
НАЙДА (насмешливо). Гав-гав…
КОКОВАНЯ. Это золотой песок. Мы его на берегу горной речки с Найдой намыли
ДАРЕНКА. Как мало.
КОКОВАНЯ. Ой ли. На этот песочек тебе и валенки и шубку купить можно. А себе вот я тулуп нашел (показывает что-то на ладони).
ДАРЕНКА. Самоцветик? Какой махонький.
КОКОВАНЯ. А ты что самоцветы крупнее видела?
ДАРЕНКА. Да. У Козлиной горы.
КОКОВАНЯ. Как ты попала туда?
ДАРЕНКА. Раздевайся, дедушка. Садись кашу есть. Что тут было… Что было!
(Появляется Муренка с бантиком, с ружьем на плече, с балалайкой.)
МУРЕНКА. Погодите! Кто же кашу без масла ест! Вот оно. И чаю фунт. И бубликов связка. Сейчас подарки раздавать буду.
КОКОВАНЯ. Откуда у тебя, кошка, такое добро? Честно ли оно нажито?
МУРЕНКА. За это, хозяин не беспокойся. Не такая мы публика, чтобы позор в избу нести. Все честно нажито. Жизнь мы одному тут спасли… Он и наградил нас. Бери, хозяин, ружье. Трехствольное. Один ствол мелкой дробью бьет, другой крупной картечью, третий – пулею.
КОКОВАНЯ. Хо! Такого ружья в прежние годы и у царя не бывало.
МУРЕНКА. А у тебя будет. Найда, подставь-ка шею. (Снимает старый ошейник и надевает новый). Носи и помни, как на меня лаяла, когда я котенком была.
НАЙДА. Не серчай, Муренка. Воспитанье у меня было неважное. Сама понимаешь. Собачье воспитание.
МУРЕНКА. Я не помню зла. А эту балалаечку я себе купила. И бантик на сдачу прихватила. «Тренди-бренди, балалайка тонкострунная моя». Веселитесь все на свете,
Веселитесь все в лесу,
Обманули мы Медведя,
И Волчиху, и Лису.
КОКОВАНЯ. Ну, будет, будет. Садитесь за стол. Бурундука зовите. Жду не дождусь, когда вы мне про все расскажете.
(Все садятся за стол. Темнеет. На суку появляется Филин. За деревом мелькает Козел.)
Никак ветка хрустнула?
НАЙДА. Крот, наверно, на ночную охоту выходит.
КОКОВАНЯ. Ну ешьте, ешьте, внучата. Хорошие вы ребята, да девчонки все.
БУРУНДУК. Не печалься, может, еще и внук найдется.
КОКОВАНЯ. Нашелся бы, так во всем лесу не было бы счастливей меня.
(Из-за избушки появляется луна, наполовину закрытая тряпицей.)
Батюшки! Какому это дуралею в голову пришло на луне тряпки сушить?
МУРЕНКА (снимая тряпицу). Наша тряпица. Вокруг земли вместе с луной обошла, опять к нам вернулась. Сухонькая.
КОКОВАНЯ. То-то вчера туч не было, а в лесу тьма кромешная. Кто же это луну завесил? Кто мне охоту ночную испортил?
ДАРЕНКА. Медведь, дедушка. Пойдем спать, утром все расскажу..
НАЙДА. Спокойной ночи, хозяин. Я тоже… вздремнуть пойду.
(Кокованя, Даренка, Бурундук и Найда уходят.)
ФИЛИН. Ну, Козел, начинай. Но помни: изо всех сил уговаривай .
КОЗЕЛ. Сейчас. (Принимается стучать по избушке копытцем. Избушка постепенно загорается разноцветными огоньками.)
ФИЛИН. Не ленись, не ленись.
(Появляются Лиса и Волчиха.)
ВОЛЧИХА. Что за пожар?
ЛИСА. Это Кокованина избушка горит. Уходи отсюда, Волчиха Бесхвостовна.
Последнюю шерсть опалишь.
ВОЛЧИХА. Теперь не проведешь, Лисица Надуваловна. Серебряное-то Копытце на крыше камешки выколачивает! Моим будет копытце!
ЛИСА. Нет, моим! Я его первая нашла!
ВОЛЧИХА. Ой ли? Моим, рыжая!
ЛИСА. Моим, бесхвостая.
(Драка, грызня Лисы и Волчихи.)
МЕДВЕДЬ (входя). Что это? Я думал лес горит.
ЛИСА. Удивляюсь я на тебя, Потап Михайлович. На крыше Козел, а ты никакого
внимания.
МЕДВЕДЬ. Да тьфу, на твоего Козла! У меня еще шишка на лбу не зажила.
Втравили меня, честного зверя, в эту охоту. Будь она неладна!
(Скрипнула дверь).
ЛИСА. Ай, охотник проснулся!
ВОЛЧИХА. Ой, Кокованя! (Прячется и выглядывает).
КОКОВАНЯ (появляясь). Что за ночной дятел на крыше у меня стучит? Почему это так светло в лесу? Неужто оттого что луну открыли? Ой! Найда, где ты? Буди девчонок! Что за чудеса!
НАЙДА (выбегает). Гав-гав! (Убегает и возвращается с Даренкой и Муренкой).
КОКОВАНЯ. Даренка, зачем ему понадобилось мою избу украшать, самоцветы здесь разбрасывать?
ДАРЕНКА. Благодарит за спасение.
КОКОВАНЯ. Да неужто жизнь одного Козла так дорого стоит?
МУРЕНКА. Не знаю, хозяин. Наверно, стоит.
КОКОВАНЯ. Эй, Козел! Слезай оттуда. Забери свои камни. От них глаза ломит.
КОЗЕЛ (спрыгивает). Здравствуй, дедушка!
КОКОВАНЯ. Какой я тебе, Козлу, дедушка? Пойди выспись.
ВОЛЧИХА. Ну теперь Кокованя все самоцветы прикарманит.
КОЗЕЛ. Охотник Кокованя, ты сегодня мог убить меня и не убил. Вот тебе мой подарок.
КОКОВАНЯ. Дешево, видно, тебе каменья достаются, коли так дорого платишь. Куда мне их столько?
КОЗЕЛ. Пригодятся, бери.
КОКОВАНЯ. Не возьму.
ФИЛИН. Плохо ты, Козел, старика уговариваешь. Охотник! Смотри, какое богатство привалило тебе! Изумруды, рубины, алмазы, сапфиры.
КОКОВАНЯ. Ты подумай, Филин, прежде, ну на что мне их столько?
ФИЛИН. Барином будешь, богачом из богачей, в каретах разъезжать станешь Горы Уральские купишь, леса купишь, прииски свои откроешь. Тысячи старателей на тебя работать будут.
КОКОВАНЯ. Замолчи, желтоглазый, при ребятах такие поганые слова говоришь. Совсем совесть потерял. Да мы что наших ребят дармоедами сделать хотим? Нет уж. Убирайся, колдовской Козел, отсюда подобру поздорову.
ЛИСА. Давай, пока они ссорятся, наберем себе самоцветов в сумку.
ВОЛЧИХА. Давай.
ФИЛИН. Не горячись, Кокованя. Может быть, хоть половину возьмешь?
КОКОВАНЯ. Не выводи меня из терпенья, Филька. Как трахну из ружья, только пух полетит.
НАЙДА. Хозяин, гляди, (указывает на Лису и Волчиху, собирающих камни).
КОКОВАНЯ. Тсс… Они в жадности себя не помнят… Хватай, Найда, одного, а я другого вора!
(Найда и Кокованя хватают Лисицу и Волчиху.)
ДАРЕНКА. Попались!
КОКОВАНЯ. Муренка, дай-ка веревку.
БУРУНДУЧОК. У нас для Волчихи веревка давно сплетена. Вот.
(Муренка подает веревку, связывают Лису и Волчиху.)
КОКОВАНЯ. Вяжите обеих. А ты, Козел, уноси свои ноги.
КОЗЕЛ. Дедушка.
КОКОВАНЯ. Опять дедушка!?
КОЗЕЛ. Спаси меня!
КОКОВАНЯ. От кого тебя спасать! Твои враги давно связаны. Беги.
КОЗЕЛ. Я тут хочу остаться. Внуком твоим.
КОКОВАНЯ. Ишь, чего захотел! Мне парень нужен, а не Козел.
БУРУНДУК. Так он и будет парнем, если ты…
ФИЛИН. Фу-бу!
КОКОВАНЯ. Что, если я?
БУРУНДУК (замявшись после предупреждения Филина). Если ты ему сапоги купишь да ружье. Стрелять выучишь.
ДАРЕНКА. И взаправду, дедушка. Чем он не охотник, если ему еще Санчиков картуз отдать, который ты бережешь.
КОКОВАНЯ. Хм… А ты что скажешь, охотница моя верная? Что твой нос чует?
НАЙДА. Да как будто худого не чую.
ДАРЕНКА. Возьми его, дедушка! Если уж кошка на балалайке играть выучилась, неужели Козлик из ружья стрелять не научится?
КОЗЕЛ. Научусь! Обязательно научусь, дедушка!
КОКОВАНЯ. Хм… Негоже будто мне Козла внуком называть, да больно уж у тебя глазки ясные и голосок сердцу близкий.
ФИЛИН. Фу-бу!
КОКОВАНЯ. Ты что? Кого это ты и в чем упреждаешь?
ФИЛИН. Тебя. Если ты его внуком назовешь – серебряное копытце потеряешь.
КОКОВАНЯ. Ну и шут с ним, с копытцем. Беру тебя, Козлик, внуком.
ДАРЕНКА. Называю тебя моим братцем, Козлик. Смотри, дедушка, серебро с копытца отвалилось!
КОКОВАНЯ (поднимая). Да разве это серебро? Просто конфетная бумажка.
ФИЛИН. Нечем Козлу больше самоцветы выстукивать. Эти – последние. Возьми хоть один.
КОКОВАНЯ. Еще слово – и я тебе оба глаза погашу. Скажи лучше, желтоглазый, что с Лисой и Волчихой сделать.
ФИЛИН. Обхохотать их надо.
КОКОВАНЯ. А в кого?
ФИЛИН. В кого пожелаешь, честный человек, в того и обхохочу.
ВОЛЧИХА. А я уж один раз обхохотана тобой, Филин. С меня хватит и этого.
КОКОВАНЯ. Как обхохотана? Когда?
ВОЛЧИХА. Не узнал? Забыл? Забыл Тетку, которая тебя на старости лет внучкой Даренкой вознаградила? Забыл мое добро?
ДАРЕНКА. Тетка!? Злая тетка?
МУРЕНКА. Мяу-у-у… О каком добре ты говоришь, злодейка?
КОКОВАНЯ. Вон как дело-то поворачивается! Поделом ты ее, Филин Сович, Волчихой оборотил. Да, видно, мало тебе одного наказания. Ишь, жадина-разжадинп, полон рот самоцветов напихала. Кем тебя, злодейка, обхохотать велеть?
КОЗЕЛ. Сделай ее козлом. Пусть узнает козлиную жизнь.
КОКОВАНЯ. Это что за наказание! Нет, я ее сделаю тем, по чему козлы ходить будут, а тронуть она их не сможет.
ДАРЕНКА. Кем же ты ее сделаешь, дедушка?
КОКОВАНЯ. Горой.
ДАРЕНКА. Горой? А как?
КОКОВАНЯ. А вот так. Будь отныне, Волчиха… Постой, постой! Если здесь ее Филин в гору обхохочет, так нам на горе придется жить. Вот что, Волчиха… Дай-ка, Найда, ружье. Развяжите ее. Беги, Волчиха, отсюда прямо. Вон туда! Если свернешь, пристрелю. Запомни, лучше горой жить, чем мертвой Волчихой быть. (Волчиха убегает. Кокованя держит ее на мушке). Вот тут в самый раз для красоты местности гору
поставить. (Кричит). Будь, Волчиха, уральской горой Волчихой!
ФИЛИН. Ха-ха-ха-ха…
ДАРЕНКА. Смотрите, смотрите!
МУРЕНКА. Смотрите! Вместо Волчихи вырастает гора.
КОКОВАНЯ. Ну, а что с Лисой делать?
ЛИСА. Обхохочи меня, любезный Филин Сович, в Лисью гору. Пусть будут гора Волчиха и Лисья гора.

ПРАВДА
Алексей СЛАПОВСКИЙ

Пьеса в двух пьесах. 3 муж. роли и 2 жен. Или 2 м. и 1 ж., если обе пьесы играют те же актеры.

Первая пьеса: муж-актер собирается на съемки и вдруг признается жене, что уходит навсегда. А потом в том, что у него кто-то есть, в том, что никого нет, но он смертельно болен, в том, что смертельно ненавидит жену, в том, что смертельно ее любит… Вторая пьеса: София, режиссер (возможно, та же актриса, что играла жену) разбирает с очень известным актером Марком, как играть первую пьесу. И тоже речь заходит о правде. Правде игры. Правде существования. И самый сложный вопрос: а что такое вообще правда в человеческих отношениях, возможна ли она – да и всегда нужна ли?

***

Муж что-то ищет. Обращается к невидимой Жене.

МУЖ. Где футболка моя с жирафом? (Слушает). Смотрел, нет ее тут! Слушает. А я вообще-то не спрашивал, дурацкая она, не дурацкая, я спросил – где? Дурацкая! Ну, дурацкая, а мне нравится! Талисман, чтоб ты знала! Дурацкий талисман для дурака! Вокруг полно умных, а я буду дураком. Принципиально. Может, выкинула? Скажи честно!
Роется в вещах.
Вот иди сама посмотри – нет! Нету! Нигде! Может, в стирке?
Слушает. Озирается.
Ничего найти вообще невозможно! Где чемодан мой?
Слушает.
А меня спросить можно было?
Слушает.
Он сказал – на два дня, и где? Я ему прокат, что ли, тут устроил?
Загибает палец.
Чемодан ему дай!
Загибает второй палец.
Дрель взял месяц назад…
Загибает третий палец, но больше ничего не может вспомнить.
Легко живет, ё, даже зависть берет! С чем я поеду?
Слушает, идет в кладовку, выносит оттуда красную сумку на колесах, с ручкой.
Она женская! И маленькая!
Слушает.
Три дня, три недели, какая разница? Может, я хочу пять штанов взять? И обуви четыре пары. Ну вот хочу!
Слушает.
Да, каждый день! И по два раза в день. Хоть по пять, мое дело! А еще пальто возьму, и лыжи возьму, и… Если я говорю, что сумка маленькая, значит – маленькая, а на три дня я еду или… Чего?
Слушает.
Я рассказывал! Если ты не слушала, я не виноват. Съемки, маленький эпизод, без слов. В меня стреляют, я роняю пистолет, ползу к нему, беру, целюсь в главного героя, он замечает – и доблестно меня добивает. Метким выстрелом в голову. Может, даже покажут мое лицо. Крупным планом. Целых полторы секунды. И публика наконец запомнит большого актера! А потом напишут: он начинал в массовке, играл бандитов, официантов, таксистов и бомжей, но наконец ему дали роль второго могильщика в «Гамлете», и все увидели, какой это талант! «Хочешь знать правду? Не будь она дворянкой, не видать бы ей христианского погребения»
Аплодирует себе. Кланяется.
Позвони брату, пусть принесет чемодан.
Слушает.
Ну, мама твоя пусть принесет. (Негромко). Хоть какая польза, что живет рядом. (Жене). Ничего я не сказал! Что ты слышала? Я сказал: хорошо, что мать твоя живет рядом! И что она может принести чемодан. Который взял твой брат и не вернул!
Слушает.
Некогда мне к ней идти! И с какой стати? У меня же взяли чемодан, и я же…
Слушает.
Это не пустяки! Это – отношение! Отношение брата твоего, матери твоей… И всех вообще. Подруг твоих и… Не хочу об этом говорить!
Слушает. Повторяет очень громко.
Я не хочу об этом говорить! Все, проехали!
Стоит, глядя перед собой. Идет к окну, смотрит в него.
На улице погода отличная, люди гуляют, радуются… Идиоты…
Слушает.
Я не тебе! Не по телефону! Да, себе, себе, да! Не сошел. Я имею право сказать себе что-нибудь? Только себе? Имею право?
Слушает.
О, ё! Какая разница, что я сказал себе, если я сказал это только себе? Обязательно знать? Я сказал: хорошо, что у нас двенадцатый этаж, наверняка разобьешься!
Открывает окно. Влезает на подоконник. Стоит, смотрит вниз. Оглядывается.
Смотрит вниз. Кренится. Падает.

Через некоторое время высовывается из-за окна. Видна только голова.
Балкон надо остеклить. И горшки с цветами поставить. Будем сидеть среди цветов и пить чай.
Слушает.
Я ничего не говорю. Это телевизор.
Слушает.
Значит, у соседей.
Лезет обратно.
Так как насчет чемодана, не понял?
Слушает.
Я сказал: не пойду! Мне некогда, мне надо собираться! Срочно. Меня там ждут все.
Слушает.
На съемки, я же сказал!
Слушает.
Что значит – хоть раз правду? Вот так вот прямо – хоть раз? То есть – я вру все время?
Слушает.
Спасибо. И еще раз спасибо. И опять спасибо. Как ты живешь с таким человеком? Это же кошмар!
Запихивает вещи в сумку.
Правду ей! А ты уверена, что хочешь послушать? Уверена?
Слушает.
Да неужели?
Слушает.
Сейчас объясню. Когда женщины говорят: скажи правду, это не значит, что они хотят услышать правду! Они хотят услышать что-то приятное! Женщины не любят правду! Они ее ненавидят! И вообще-то правильно делают! Женщина природой устроена, чтобы сохранять… Сохранять очаг. Жизнь. То, что есть. А если все начнут говорить правду, всё рухнет. И очаг, и жизнь вообще. И все вообще! На вранье мир держится. (Искаженным голосом). «Ты меня любишь, милый?» – «Да, милая!» И врет – но если не соврет, то не спарится, не будет детей! Человечество вымрет! Одни не родятся, а другие друг друга поубивают. Вот, кстати, тебе правда: я бы с удовольствием убил твою маму! Топором по черепу! Я терпеть ее не могу! Она дура! Самоуверенная дура! Только и делает, что учит жить!
Входит Жена, смотрит на него.
Что? Ты же хотела правду – получи. (Пинает сумку ногой). Не нравится? Или еще хочешь? Сядь, так тебе будет удобней. Сядь, я сказал, не торчи перед глазами! Садись. Умничка.
Она садится.
Правду, значит? Какие вы все, всем вам правду давай. Все кричат: давайте не будем врать! Это же ужасно, мужья врут женам, жены мужьям, родители детям, дети родителям, в газетах врут, по телевизору врут, политики врут! А я скажу – да, врут. Но как иначе, милые вы мои? Таковы правила. Ну, хорошо, встретятся два президента, американский и русский. Обычно они что говорят друг другу? Да, у нас есть разногласия, но, мы уверены, их можно преодолеть, поскольку мы уважаем вас, а вы нас, бла-бла-бла, бла-бла-бла! А теперь, представь, что они скажут правду. Американец скажет: как вы нам надоели, блин, баламутите без конца, чтобы вы все сдохли в своей России и освободили пространство уже наконец! А русский скажет: чтоб на вас террористы атомную бомбу сбросили, вы раздулись от наглости, весь мир под себя хотите подмять, сволочи! И это, заметь, чистая правда, оба так и думают! Но если скажут – что будет?
Она хочет что-то сказать.
Я не ухожу от темы, я помню про маму. Я помню, какое лицо… Какую она рожу скорчила, когда увидела меня в первый раз! Будто таракана раскусила! Как это так, ее драгоценная доченька не за миллионера выходит, а за актера какого-то, который… Она достойна лучшего!
Она хочет возразить.
Так и было, было, было, и не ври, что не так! Ты же хочешь правды, тогда не ври сама! Она меня невзлюбила – и до сих пор терпеть не может! И я ее. И братика твоего тоже! Тридцать лет идиоту, а живет с мамой! И ведь тоже ее не любит! Приходит к нам и сплетничает! Что она из ума выжила, с соседом заигрывает и ходит перед окнами в одном белье! А может, и без белья!
Она хочет возразить.
Ты не слышала, а я слышал! Он мне это говорил. Он вообще страшный сплетник, ты не знала? Рассказывал про детство, как пришел из школы и застал тебя с каким-то… В подробностях! Что тот с тобой делал, и что ты ему делала! Да, твой любимый братик! Которого ты обожаешь. И который над тобой смеется. Он над всеми смеется! И он самый умный из вас. Он вообще самый умный. Над всеми смеется – и всех использует! Сумку взял, дрель взял… И как ни в чем, будто так и надо! Знаешь, есть тест такой, кем бы вы были в древнее время. Ну, когда все в пещерах жили, в шкурах ходили… Я этот тест прошел, оказался – храбрый воин, гроза врагов и саблезубых тигров. А он был бы знаешь, кто? Падальщик! Он грабил бы мертвых!
Она усмехается.
Что? Интересно, кем бы ты вышла? Думаешь, наверно, женой вождя? Или охотницей? Или первой дамой в пещере? Нет, сидела бы у костра и варила бы суп! И шкуры шила бы. Петелька, крючочек. Крючочек, петелька. Ты это любишь – чтобы все аккуратно, любишь мелочи всякие… Чтобы все на своем месте. Просто пунктик у тебя, сплошной фэншуй! Целый день ходишь, ищешь, куда что поставить!
Хватает что-то, стоящее на полке.
Вот почему эта дрянь должна стоять именно здесь? Почему? Стоит и глаза мозолит! Десять раз я ее убирал, а ты ее – на место, на место, на место! Кто сказал, что это ее место? Видеть уже не могу!
Идет к окну и выкидывает.
Молчишь? И правильно, помолчи, а я все наконец скажу. Правды захотела? Сейчас будет тебе правда! Полная! С самого начала! Вспомни, как мы познакомились. Помнишь? Я сидел, вино пил, мрачный был, ты мимо шла, остановилась. Села. И ведь знала, почему я мрачный, все знала.
Идет к столу, садится.
Иди сюда. Иди, иди. Сейчас все вспомнишь.
Она встает, идет, садится напротив мужа.
Садишься такая, с улыбочкой такой. Такая приятная, добрая. Привет, что-то ты печальный! И ведь знала, почему я печальный! Знала! И это – первое вранье!
Она хочет возразить, он поднимает руку.
Молчи, не твоя реплика! Сегодня я автор пьесы. Я и Шекспир, и Гамлет, и Призрак. И Офелия тоже я. Ты знала, что я рассорился со своей девушкой, с твоей подругой. Но сделала вид, что ничего не видела и не слышала. И я сам рассказал. Пожаловался. Совета спросил: что делать? И ты умно ответила, очень умно, ты не стала ее ругать, упаси боже, ты сказала: не надо спешить, не надо думать, что она всегда такая, просто – трудный период, не ладится с работой. А я кивал, дурачок, я не заметил, как ты отравы подпустила.
Она хочет возразить.
Отравы, отравы! Вроде бы – что сказала? Что она не всегда такая. Но я-то подумал – что? Я подумал: а в самом деле, всегда или не всегда? Настроение такое – или характер? Понимаешь, да? Ты меня так мягонько, ласково так подтолкнула к мысли, что у нее характер – дрянь! Так это сделала, что мне показалось, будто я сам это понял. И что сказал, помнишь? Сказал: да вот как раз боюсь, что именно всегда она такая, просто раньше я не замечал. А ты: что ты, что ты, что ты, мы с ней учились вместе, такая всегда была ласковая, добрая, всех выслушает, всем посоветует, а о себе молчит! А я думаю: стоп, это про кого? Про нее? Она была ласковая, всех слушала, а сама молчала? Да она слова никому не дает сказать! То есть – что ты сделала? Ты соврала, никогда она не была ласковой и доброй. Зачем соврала? Чтобы я сравнил твою выдуманную идеальную девушку с реальной. Не в пользу реальной, конечно! Хитро, очень хитро! И самое хитрое, что выдуманная идеальная девушка была похожа на самом деле – на кого? На тебя! Ты говоришь про нее, а я смотрю на тебя и думаю: может быть, моя и была когда-то такой, но теперь совсем другая, а вот ты и сейчас такая. Ты заставила меня в себя вглядеться. И я вгляделся. И вот тут, если бы все честно было, тебе надо было сказать: ты мне давно нравишься, пойдем ко мне, трахни меня, а потом поженимся. Нет, ты так не сказала! Ты рассказала свою историю – что тоже разошлась с приятелем. Был он или нет, неизвестно…
Она хочет возразить.
Допустим, был. Но как-то очень удачно оказался моей копией, только наоборот. Ты говорила: необязательный, а я про себя думаю: я-то как раз обязательный. Говорила: сроду даже цветочков не подарит. А я про себя: я-то цветочки часто дарю. Ты про него: по пустякам скандалит. А я про себя: я не только по пустякам, я вообще не скандалю. Что получилось? Ты ругала его, а на самом деле, на обратной стороне своей ругани нарисовала мой портрет! И, конечно, мне это было приятно. Вот он, ваш талант женский: сделать так, чтобы мужчине было приятно! И мне, конечно, захотелось еще раз встретиться. И еще. И вот мы уже в постельке. И я уже растаял. «Не верь дневному свету, не верь звезде ночей, не верь, что правда где-то, но верь любви моей!»
Вскакивает. Ходит по комнате.
Секс! Вот где вранье на каждом шагу! Секс, черт бы его побрал! Это только в кино красиво. И в гламурной порнографии! Красивые мужики обрабатывают красивых телок. А сколько реально в жизни красивых людей? Пара на тысячу? На миллион? Остальные имеют то, что под рукой. Каждую ночь миллионы уродов имеют своих уродок. Как правило по ночам, даже в выходные. По ночам и с выключенным светом. Почему? А чтобы не видеть друг друга!
Она хочет что-то сказать, он не дает.
Вспоминаешь, как я называл тебя самой прекрасной, идеальной, как я хвалил твою кожу, твою талию, твои ноги, грудь, твое всё? Я врал!
Она пожимает плечами, смотрит в сторону.
То есть не совсем… Ну, как бывает. Нарисовал ребенок кляксу, несет маме: «Смотри, какая ворона!» Мама смотрит и говорит: «Прекрасная ворона!» По факту – врет. По чувству – нет. На самом деле «прекрасная ворона» означает – я тебя люблю, хоть та какую каракулю нарисуй! И это правда.
Она смотрит вопросительно.
Да, я тебя любил. Или был влюблен. Но…
«Чуть минет страсть, забвенье суждено.
И радость, и печаль, бушуя в нас,
Свои решенья губят в тот же час;
Где смех, там плач, – они дружнее всех;
Легко смеется плач и плачет смех.
Не вечен мир, и все мы видим вновь,
Как счастью вслед меняется любовь;
Кому кто служит – мудрый, назови:
Любовь ли счастью, счастье ли любви?»
Я думаю, тут не про счастье на самом деле, неточный перевод, тут именно о вранье. Не вечен мир, и видим… Не вечен мир, и видим: ё-моё – где было счастье, там одно вранье! (Улыбается). А неплохо, да? Умею. Надо было поэтом стать. Только им не платят.
Она хочет что-то сказать.
Да, и мне не платят! Или платят мало! Но мое время еще не пришло. Время, время, время, всему свое время. Время идет, счастье ты мое, время идет, и нельзя этого не замечать! А я как бы не замечаю – и вру! Вот мы лежим с тобой, целуемся, ты просишь сказать, какая ты красивая, стройная, шелковистая…
Она хочет возразить.
Молча просишь! Глазами, руками, всем телом просишь! А я добрый, мне не жалко… Но ты-то, ты-то неужели не чувствуешь, что вру? Нет? Или тебя это устраивает? Тогда ты тоже врешь!
В одной земле – сорняк и рожь.
Меж ними нет межи.
Кто молча позволяет ложь,
Тот соучастник лжи!
Или веришь? Принимаешь за чистую монету? Встань. Встань, пожалуйста.
Она встает.
Разденься. Я прошу. Ты ведь хотела правды? Или уже нет? Уже нет? Накушалась?
Она медленно раздевается, глядя ему в глаза. Он критически осматривает ее.
Сама ведь понимаешь, да? Там многовато, там маловато, там висит, там оттянуто. У меня, я думаю, не лучше. Но ничего, мы глазки закроем и притворимся, что все нормально. Кто-то может позволить себе самое красивое и самое лучшее, а нам и так сойдет. Мы довольны тем, что есть!
Она хочет возразить.
Хочешь сказать – ты и в самом деле довольна? Да?
Она кивает. То ли всерьез, то ли для того, чтобы посмотреть на реакцию.
Вранье! Вот ты недавно диван выбирала. Ты их сотню осмотрела, пока не нашла, что нужно!
Берет ее за руку, подводит к дивану.
Погладь его. Погладь.
Гладит ее рукой.
Приятно, да? Как кожа молодого любовника. Вот что ты выбирала! Муж стареет, кожа вянет, а хочется гладкости, хочется, чтобы приятно касаться. Выход? Покупаем диван и гладим его! И все вокруг у тебя – вместо меня! Приглядись! Это не фэншуй, это твоя тоска по тому, чего во мне нет! Красоты нет, стройности нет, порядка нет. А тут – есть! Ты это трахаешь глазами, душой – и тебе легче. Ведь так? Так?
Она отходит и одевается.
Чего это ты? Если ты так прекрасна, зачем прятать? Или начала сомневаться, наконец? … Да нет, ты еще вполне ничего. Особенно, если с другими сравнить. Вот что спасает – сравнить себя с другими. Телевизор включил – и спасен.
Включает телевизор. Печальные, трагические и просто нехорошие новости.
Красота! Люди гибнут, умирают, болеют, сколько инвалидов, нищих, несчастных! По сравнению с ними, мы…
Выключает телевизор.
Если честно, дело не в тебе. Дело во мне. Вот скажи, зачем я тебе нужен? Ты меня не
уважаешь, считаешь, что я… Ты – да, ты умница, ты актриса замечательная. Была.
Вовремя ушла, преподавать стала, спектакли ставишь – все в восторге! Я-то тебе зачем? А
я скажу зачем: ты ребенка хотела! И я чем-то тебе подошел, как будущий отец. Появился
ребенок – и все, я кончился! Причем, это твой ребенок, не наш! Ты меня от него
отгораживаешь, я же вижу! Играю с ним, а ты смотришь, будто я сейчас его укушу или…
Или испорчу чем-то. Уровень не тот! Он у нас умничка, красавчик, три языка изучает с
пяти лет, на пианино играет, разве ему такой отец нужен? Ну – уж какой есть! Только
зачем делать вид, что ты… Что я… Не нужен я тебе, ты меня терпишь, потому что у
мальчика должен быть отец, полная семья лучше не полной, потому что… Что, не так?
Скажи тоже правду – хоть раз!
Она подходит близко, смотрит на него в упор. Словно собирается с мыслями.
Поднимает руку. Хочет коснуться или погладить. Он бьет ее по руке.

КОЛИДОР
Алёна ЧУБАРОВА

Монолог в семи сеансах.
1 женская роль.

В один из кризисных периодов женщина обращается к психологу. Сколько лет героине? Кризисы в нашей стране у женщин любого возраста. Конечно, ОНА уже не юная девушка полная надежд, но ещё и не почтенная дама, которой остаётся только писать мемуары. На сеансах она вспоминает события из детства, которое оказывается не таким уж счастливым, как ей казалось.

* * *

Сеанс четвёртый

Сегодня Женщина одета наряднее, и косметика делает её лицо более
привлекательным.

Нет, про колидор я больше не буду. Я вам не сериал пересказываю, чтобы с того же места, на котором закончилась предыдущая серия… И я не компьютер, чтобы можно было на паузу поставить. У вас много пациентов, я понимаю. Но про колидор я больше не буду. (Пауза.) Сегодня я расскажу про Эльвиру. (Пауза.) Какая же она была красивая! Какие оборочки на платье! Какие туфельки с бантиками! А глаза? А волосы? Всё, как настоящее! Вот-вот заговорит… Я так на неё восхищённо смотрела. Мы с бабушкой часто ходили в магазин, как в музей – смотреть. Там много чего было красивого. Но Эльвиры раньше не было. А в этот раз, про который я рассказываю, я как увидела, замерла, даже, наверное, рот открыла.
Там такая приветливая продавщица, она заметила, куда я смотрю и ласково предложила:
– Показать?
А бабушка испуганно стала отказываться – Нет-нет! Не надо, это слишком дорогая вещь.
– Да! Да! Казать! Хочу!!! Хочу!!! – Это я.
Продавщица достала куклу с витринной полки и аккуратно её наклонила. Красавица томно опустила веки с пушистыми ресницами и мелодично пропела «ма-а-ма-а». Ах, как красиво пропела!!! «Ма-а-ма»…
У меня дома были куклы, я с ними часто играла. Одну звали Наташа, другую Ира, третью просто Кукла. А почему я ей не дала имени?.. А… так эта кукла была просто пупс, и не понятно какого пола, а как можно дать имя, если не знаешь, кто у тебя, мальчик или девочка. Хотя ведь можно была назвать Саша или Женя?.. Почему я тогда не сообразила? Гм… Наверное, думала, что малыш подрастёт, я пойму его половую принадлежность и тогда уже назову. Но все мои куклы ни в какое сравнение не шли с этой… принцессой! У Иры и Наташи вместо волос было что-то мочалкообразное, глаза нарисованные, вместо «ма-ма» они жалобно скрипели невразумительное «и-игд», а вместо платья у Иры был кусок бабушкиного халата. Наверное, платье когда-то было, но где и когда потерялось, никто уже не помнит, Ира мне досталась от двоюродной сестры, которая выросла. А у
Наташи была магазинная одёжка, но из ткани, очень похожей на бабушкин халат. А продавщица тем временем поправила кукле волосы, повертела её в руках, оборки на платье заколыхались.
– Нет-нет, пожалуйста, не надо. Это не для нас… – Бабушке кукла почему-то не нравилась
– Очень хорошая кукла, немецкая, их совсем немного привезли.
Я погладила кружевную юбочку игрушечной модницы, я правда помню это ощущение восторга. Ну как бабушке может не нравится это чудо?! Затаив дыхание от предчувствия счастья, я перевела горящие глаза на бабушку.
– Ну… Может быть, потом… На день рождения…
– Берите сейчас! Расхватают! Потом не будет.
Я почувствовала, что идут переговоры, и что неземное чудо может стать моим, я просто опьянела от восторга, и, осмелев, потянулась к самозакрывающимся волшебным глазам.
Но продавщица отодвинула куклу, – Осторожнее, можешь поломать. Вещь действительно не дешёвая.
– Хо-чу-у! – У меня от волнения губы пересохли… Я так хорошо помню, как это было… Надо же, ведь сколько лет прошло… (Пауза.) Можно, воды? А то правда пересохли, как тогда (Смущенно улыбается, пьёт.) Я вдруг поняла, что именно о такой кукле всегда мечтала. Видела её во сне. Ждала и надеялась на эту встречу. Я назову её Эльвира. И буду с ней дружить. Это был как раз тот момент, когда я потеряла друга – дядю Маяковского. Помните, я рассказывала?.. А Эльвира ещё лучше. И голубям я не позволю пачкать её платье. А сама буду стараться стать похожей на неё, буду такой же красивой… Мы вместе станем рассматривать картинки в книжках и смотреть на прохожих в окно. Я расскажу Эльвире про все свои игрушки, и про всех бабушек-тёть-соседок, и про все свои секреты, и нам вдвоём совсем не будет скучно и страшно, пока бабушка вечно на кухне, а папа с мамой всегда на работе. Эльвира совсем как живая, она не просто кукла, она – самая настоящая подружка. А потом мы пойдём в гости ко всем бабушкам-тётям-соседкам, и каждую в отдельности я познакомлю со своей Эльвирой. А если какая соседка вдруг начнёт ругаться, то это тоже будет теперь не страшно, ведь я буду не одна, у меня будет самый лучший, самый близкий, самый любимый друг – красавица Эльвира! И ночью Эльвира будет спать в моей кроватке, и ей будет не страшно засыпать и просыпаться. А если она ночью проснётся, я её покачаю.
Задумчиво качает воображаемую куклу.
– Берите сейчас, смотрите, как внучке нравится, как глазки сверкают! – Это продавщица.
А что тогда ответила бабушка? Сейчас вспомню… бабушка стала такая грустная… И сказала
– Да, глазками сверкать, это она умеет.
Именно так. Да, мне и потом часто говорили, что у меня глаза светятся, горят… Я не хвастаюсь, просто так говорили… Раньше. Сейчас уже, наверное, нет… или бывает? Вы не обращали внимание?.. А вот у вас иногда загораются… Или блестят, я в прошлый раз вам говорила. Загораются и светятся, или блестят, не знаю, как правильнее про глаза сказать… Да, у вас вот это самое. Особенно, когда вы говорите, что время истекло, и мне пора заканчивать… Вы, наверное, представляете, что, сейчас будет перерыв, и вы выпьете чашечку кофе… Или что вам сейчас позвонит… или хоть сообщение пришлёт… Кто? Ну, этого я не знаю, это вы должны знать, чьего звонка вы ждёте. Я же вижу, вы всё время на айфон смотрите, он на вибро режиме стоит, и вы дёргаетесь от каждого шороха, вдруг сообщение… Да вы не мучайтесь. Мы можем сегодня пораньше закончить, я вам за час заплачу, как обычно. Или давайте про вас поговорим, о том, о чём вам сейчас хочется. А то ведь целыми днями про чужие проблемы слушать, так и с ума сойти можно. Опасная у вас профессия… Давайте, говорите, а я буду слушать и понимающе кивать. А?.. Врачебная этика. Ну да. Условия игры. Ладно. Тогда давайте просто помолчим. Смотрите на свой айфон. А я на вас посмотрю. И помолчим.

Сеанс пятый

Женщина долго изучающе смотрит на врача, будто это она врач, а он её пациент.
Да, я решила дорассказать ту историю про Эльвиру. В прошлый раз не вы меня прервали, а я сама, по собственному желанию. А это совсем другое дело. Так что… продолжим. Хотя я не уверена, что мне хочется об этом рассказывать… Вы, когда говорили, нужны воспоминания «из раннего», вы обратили внимания… Это ведь не случайно, что так похоже звучит «из раннего» – «изранено»… Рано и рана… корень один!
Вы то, наверное, давно об этом знаете? Да?.. А я вот только открыла. Ладно, продолжим.
Вы помните, на чём мы остановились?.. Краткое содержание предыдущей серии не
нужно?..
Так вот, продавщица сказала, сколько стоит эта моя мечта – кукла Эльвира. Названная цифра ничего не значила для меня, но бабушка побледнела. Или даже позеленела, схватила меня за руку и, ничего не говоря, потянула к выходу. А продавщица, пожала плечами, наклонила Эльвиру ещё раз, извлекая на свет песенное «ма-ма». Затем поправила и без того идеальные кукольные локоны и развернулась вместе с игрушкой к витринной полке.
И тут я поняла, что меня хотят разлучить с только что обретённым лучшим другом.
– Не-е-ет! – Я вырвалась из бабушкиных рук и бросилась обратно.
А другая продавщица в этот момент показывала рыжеволосому мальчику пожарную
машину, и недовольно заметила
– Какая невоспитанная девочка.
Вот опять, как в истории про торт, опять меня назвали невоспитанной. Но в тот момент я об этом не думала, я орала
– Нет! Пожа-аста! Не уходи! – Я прилипла к прилавку, и честно старалась не заплакать, но губы дрожали, в животе горячим острым спазмом шевелился страх. Страх потери.
Продавщица с куклой вздрогнула от моего крика, обернулась, застыла… ещё раз посмотрела на меня, на бабушку, поняла, что покупка всё же не состоится, и поставила Эльвиру на место. А бабушка что-то вкрадчиво стала нашёптывать и пыталась оттянуть меня от прилавка.
Женщина говорит, изображая то девочку, то бабушку.
– Пойдём посмотрим другие игрушки в другом отделе, там мишка и зайчик, и мы вообще не собирались ничего покупать, мы же сразу договорились только смотреть. А договор дороже денег…
– Ни хочу мишку, хочу Элвилу!
– Ну ты же мне обещала ничего не выпрашивать!
Конечно, обещала, да, я и не выпрашивала: ни мишку, ни зайчика, ни ведёрко с лопаткой и формочками, ни яркие кубики со сказочными героями, ни даже переводные картинки, но… Эльвира… это совсем другое! Это не просто игрушка! Это… друг… ну разве можно сравнивать! Я не могу отсюда уйти без Эльвиры…
Кукла смотрела с полки своими безмятежными голубыми глазами, и, казалось, всё понимала. Мне даже почудилось, что Эльвира тоже не хочет расставаться.
– Ну пойдём же! Хватит. – Бабушка обхватила меня за талию и постаралась оттащить.
– Нет! Нет! Нет! – Я стала топать ногами, а руками ухватилась за край прилавка.
– Какая капризная нехорошая девочка!
Пауза.
Можно ещё воды?.. Спасибо. Про нехорошую девочку это продавщица с пожарной машиной подтвердила свой диагноз и добавила: Таким плохим детям вообще никто ничего дарить не будет!
И в этот момент она как раз упаковала машину и отдала её рыжему мальчику.
– Пожа-аста, пожа-аста, пожа-аста… – Как заклинание твердила я волшебное слово.
(Пауза.)
Что?.. Нет, воды больше не надо. Со мной всё в порядке…
Там на полке было много кукол. Они все были разные, и все красивее Иры и
Наташи, но они не имели никакого значения. Я на них много раз любовалась, и, наверное,
хотела какую-то из них себе, но всегда уходила спокойно, когда бабушка объясняла, что
это купить сейчас нельзя. Все те куклы были красивые, но только Эльвира – совсем
другое.
Пауза.
– Да уведите же этого ребёнка, она сейчас витрину разобьёт.
– А какой пример другим детям… Ай-яй-яй…
– Безобразие! Совсем не умеют детей воспитывать…
Осуждающие голоса из собирающейся вокруг толпы заставили бабушку дёрнуть сильнее, острый край стеклянного прилавка впился в ладони. Было очень больно, но я не отцепилась. Лицо Эльвиры стало таким родным за те несколько мгновений, пока я фантазировала, как хорошо будет вместе в долгие-долгие часы одиночества, когда все взрослые заняты своими делами. Я была уверена, что Эльвира в глубине своей кукольной души тоже плачет, но она, Эльвира, хорошая, не капризная и воспитанная, настоящая принцесса, поэтому в отличие от меня она не плачет и не кричит, а страдает молча.
Пауза.
– Какой ужас, да таких детей пороть надо … – Раздалось из толпы.
– Смотри, какая упрямая, уже кровь на руках, а всё держится… – Ахнул кто-то.
– Милицию надо вызвать…
– Ну а что вы хотите, еврейское отродье…
Пауза.
На последнюю реплику бабушка замерла, напряглась. И вдруг со всех сил ударила меня по попе. Никогда раньше она этого не делала. Мама иногда шлёпала, но не больно, и, конечно, только дома, не на людях. А бабушка… Никогда… Бабушка всегда защищала и выгораживала, и перед родителями, и перед соседками… бабушка была почти такой же любимой, как Эльвира… Хотя, конечно, кормила ненавистной кашей… Бабушка… Я так удивилась, что она меня ударила, что разжала руки. То есть, не удивилась… это другое…
Не знаю… Но руки разжались. И, бабушка тут же, подхватила меня и выбежала из магазина. А вдогонку я услышала:
– Вот не зря их Сталин не любил, ой не зря… Пострелять бы их всех, нормальные
люди смогли бы жить спокойно… Жиды проклятые…
Пауза.
Какой это был год?.. Официально в СССР антисемитизма не было. И дома никогда об этом ничего не говорили… И бабушки-тёти-соседки меня любили… Да, они меня любили! Хотя… Сейчас… да, вспоминаю, одна очень милая бабуля, Анандревна, Анна Андреевна, как Ахматава… она меня чаем поила, вареньем угощала, а потом по голове, бывало, гладит и говорит: бедный ребёнок, ни в чём вроде ещё не виновата, а уже еврейка…
К зрителю.
Доктор, а вы антисемит?.. Или еврей?.. А ни то, ни другое не бывает… Ну или у вас жена еврейка, или друг. Так бывает, сначала подружились, а потом оказалось, что у него бабушка по материнской линии еврейка, и он такой весь светловолосый, голубоглазый, а еврей, и что теперь делать… Ну да, толерантность, это сейчас модно… В Израиль?.. Не знаю, почему-то никогда не собирались. Почему?.. А у меня, как у вашего друга, по маминой линии евреи, а по папиной – православные… к тому же украинцы, то есть, по нынешним временам тоже выходит, будто враги… вот они две стеночки, а между ними – колидор


Памятка для авторов

Уважаемые авторы!
Ежеквартальный бюллетень “Авторы и пьесы” Российского Авторского общества с 2015 года выходит исключительно в интернете. Бюллетень создан с целью анонсирования пьес драматургов, зарегистрированных авторов РАО. Публикуются отрывки из пьес и аннотации к ним. Прошу направлять ваши материалы, а также вопросы редактору бюллетеня на адрес remizova@rao.ru, Ремизовой Евгении Михайловне (только для зарегистрированных авторов РАО) или же на адрес zuhra@rao.ru, Жамалетдиновой Зухре Зинятулловне (только по вопросам регистрации в РАО авторов и пьес).
Департамент регистрации прав +7 (495) 697-4844.
В бюллетене также есть возможность опубликовать ваши заметки о проводимых читках пьес, ваших премьерах, историях постановок, и т.д. Расскажите об опыте сотрудничества с театрами, переводчиками, о письмах поклонников. Все, что может быть интересно коллегам-драматургам и представителям театров. Формат свободный. Не оплачивается.
Для публикации аннотаций и отрывков из пьес необходимо придерживаться следующих рекомендаций:

1. В теме письма указывайте ваше имя и название пьесы. Например: Надежда Птушкина, Пока она умирала. Если вы отправляете материалы двух и более пьес, укажите в теме письма все названия. Это нужно мне для поиска по почте.
2. Сохраняйте всю переписку в теле письма, чтобы я могла отслеживать историю переговоров.
3. Всегда оставляйте внутри документа ваш электронный контакт. Ваши контакты не будут опубликованы, но они нужны редактору.
4. Пожалуйста, объединяйте аннотацию и отрывок в один документ (файл)!
5. Название вашего документа (файла) с аннотацией и отрывком должно состоять из вашего имени, фамилии и названия пьесы. Написание должно быть на русском языке.

Например:

Надежда Птушкина_Пока она умирала

Леонид Зорин_Адвокат

6. Пожалуйста, используйте только шрифт Times New Roman, кегель 12.
7. Поля страницы: сверху и снизу – 2 см, слева – 2 см, справа – 2 см. Отступ (абзац) – без отступа.
8. Жанр. Пожалуйста, выберите один из следующего списка: комедия, трагедия, драма, мелодрама, трагикомедия, комедия положений, лирическая комедия, сатирическая комедия, водевиль, фарс, пьеса в стихах, авторский жанр. Если ни один из указанных вам не подходит, дайте свою формулировку, а в скобках напишите «авторский жанр».
9. Укажите рубрику: иностранная пьеса, пьеса для детей и юношества, детская пьеса (кукольные, музыкальные и пр.), пьеса отечественного автора, пьеса для бенефиса, другое. Если ни одна из перечисленных рубрик вам не подходит, укажите свою.

Образец оформления самого документа:

(просьба учитывать регистр!)

Ваша электронная почта.

НАЗВАНИЕ ПЬЕСЫ
Имя ФАМИЛИЯ (псевдоним) драматурга
Имя ФАМИЛИЯ (псевдоним) переводчика

Жанр, рубрика, число мужских ролей, число женских ролей

Аннотация
Аннотация должна сразу привлечь внимание к пьесе. Избегайте «каталожных» формулировок. Анонс должен заинтриговать читателя, увлечь. Озвучьте главный конфликт пьесы, интригу, расскажите о достоинствах, особенностях пьесы. Раскройте все ее выигрышные характеристики! Чем интересны главные герои ваших историй? Для какого зрителя написана пьеса?… Учитывайте, что именно этот анонс и отрывок должны
заинтересовать театр настолько, чтобы появилось желание прочесть вашу пьесу целиком. Рекламируйте свой труд и талант!
Форма произвольная. Рекомендуемый объем – не более одной страницы.

Отделяйте текст аннотации от текста отрывка тремя звездочками (***)

* * *

Отрывок из пьесы: 2-3 лучшие страницы (можно и больше, до 10 страниц). Не обязательно подряд. Это может быть 2 отрывка – завязка конфликта и кульминация, например. Учитывайте, что по отрывку театр будет судить о пьесе.
Имена персонажей пишутся прописными буквами. Реплики – строчными. Курсив может использоваться только для ремарок. Имя от реплики отделяется знаком точка.

Например:

СЕРГЕЙ. Присягаю. Это правда.
ТЕТЯ ЛЮБА. С ума сошла!
ЗИНАИДА. Четверть его зарплаты. А у нас будет ребенок
СЕРГЕЙ. Мы решили опять к вам. И дешевле, и, главное, веселее. Еще чуть-чуть и я бы там свихнулся. От тоски. Поговорить не с кем. Засыхал.
ТЕТЯ ЛЮБА. А жена на что?
10. Проставляйте номера страниц только автоматической функцией через Меню-Вставка-Номера страниц.
В социальных сетях я зарегистрировала странички, в качестве площадки для открытых обсуждений вопросов, касательно публикаций в бюллетене «Авторы и пьесы». Для доступа к этим форумам необходимо зарегистрироваться в Facebook или в Vkontakte (бесплатно).

https://www.facebook.com/authorsandplays

https://vk.com/club133066588

Если вы хотите, чтобы ваш отрывок был размещен в социальных сетях, напишите
мне об этом в письме. Без вашего разрешения отрывки публиковаться не будут.

F.A.Q. часто задаваемые вопросы:

1. Публикация на сайте бесплатна. По данной ссылке вы найдете также и архив выпущенных номеров: https://rao.ru
2. Ограничений по количеству материалов нет, но есть ограничение по скорости публикации.
3. Материалы всех авторов со временем будут опубликованы, но сейчас образовалась очередь и пока нет возможности составить предполагаемый график публикации.
4. Файлы PDF не принимаются!!! Только файлы, созданные в программе WORD, с расширением doc, docx, rtf.
5. Перепечатка материалов сторонних авторов, корреспондентов, журналистов, без их личного согласия невозможна.
6. Фото, рисунки, программки, видео не принимаются. Но вы можете их опубликовать самостоятельно в Facebook.
7. Материалы можно присылать в любое время года. Бюллетень на сайте РАО выходит 4 раза в год, в начале календарного сезона (декабрь, март, июнь, сентябрь).

С наилучшими пожеланиями,
Евгения Ремизова
Редактор бюллетеня

Бюллетень РАО «Авторы и пьесы» ВЕСНА 2017


Еще статьи…