Выпуск 2/2008
Андрей Зинчук
КАК ЧИТАТЬ СОВРЕМЕННЫЕ ПЬЕСЫ? (продолжение)
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
Владимир Маяковский
Как уже было сказано, хорошая пьеса заканчивается не так, как начинается. За время ее развития в подтексте ее текста (просим прощения за этот каламбур) накапливается с одной стороны “неожиданный”, а с другой стороны непротиворечивый и “подсознательно ожидаемый”, хорошо подготовленный драматургом финал. Поэтому хорошая сделанная пьеса – образец искусно организованной информации: в ней все сказано и раскрыто не раньше и не позже, а “тютелька в тютельку”!
Плохая пьеса частенько содержит какой-нибудь болезненный физиологический “выверт”, вокруг которого, собственно, все и крутится.
В хорошей пьесе драматург старается избежать излишних физиологических, а тем более болезненно-физиологических, подробностей. Потому что в хорошей пьесе он описывает внутреннюю, а не физическую, внешнюю, жизнь своих персонажей.
Главное в хорошей пьесе то, для чего она создана. В плохой пьесе мотивировка ее создания не имеет никакого значения.
В плохой пьесе персонажи обычно сами не понимают, о чем они говорят (но при этом с первых же страниц ухитряются выболтать все тайны драматурга), в хорошей знают, о чем молчат.
Плохая пьеса заканчивается, как уже было сказано, так же, как и начинается: ничем и наносит вред ее прочитавшему, а тем более посмотревшему ее на сцене.
Но если все так просто (почти как у Маяковского), почему мало хороших спектаклей по современным пьесам? Читают ли их режиссеры? Читают. Но, к сожалению, часто лишь для того, чтобы найти повод для самовыражения. Вообще-то в самовыражении нет ничего дурного – зачастую оно двигатель творческого процесса: ведь создавая произведение искусства, Художник занимается именно самовыражением. Но если при этом он забудет про зрителя – творение его окажется “герметичным”, недоступным для понимания и оттого малоинтересным. А если будет думать только о том, как бы зрителю угодить, то получит коммерческую поделку. Можно ли методами одной лишь режиссуры рассказать на сцене внятную занимательную историю? Нельзя. Можно показать несколько эффектных фокусов, можно ненадолго рассмешить зрителя или напугать. Но для истории требуется ВРЕМЯ и неотрывное зрительское внимание. И поэтому режиссеры, отвергающие драматический текст, вынуждены создавать свои истории – то есть, опять-таки заниматься драматургией, потому что иначе зрителя в театре им не удержать, – или переписывать и перелицовывать на свой лад чужие истории. “Режиссеры – это недоделанные драматурги”, – грубовато говорил драматург Игнатий Дворецкий. (А продолжая этот ряд, следует заметить: драматурги – недоделанные актеры. Сами они боятся выйти на сцену, вот и выталкивают на нее своих персонажей). Правда, в последнее время появилась мода на переделку чужих историй и в среде драматургов – видимо, им и в самом деле чего-то “не хватает”. Причем эту “нехватку” называют постмодернизмом! Примером “по-новому” прочитанного режиссером произведения может послужить, например, недавняя постановка “Евгения Онегина”, в которой и Онегин, и Ленский сексуально иначе ориентированы. При этом, разумеется, все авторские мотивировки их поступков летят к черту! Почему Онегин сначала почти не замечал Татьяны, а потом, наоборот, вдруг в нее влюбился? Почему пошел на конфликт с Ленским? Зачем убил? Эти “мелочи” режиссера спектакля не интересуют. Впрочем, мертвого льва может лягнуть даже осел – при жизни Александра Сергеевича, имевшего пару десятков только зафиксированных дуэлей, вряд ли кто-нибудь рискнул ТАК трактовать его любимый роман. А если бы рискнул, свидетелями какой захватывающей истории мы бы оказались! И с каким упоительным финалом!..
Но режиссура давно уже захватила власть в театре и принялась говорить со зрителем на своем языке. Режиссеры, как фотографы, чаще всего видят не разворачивающиеся во времени истории, а как бы их отдельные картины, плохо друг с другом связанные. Если же в основу спектакля режиссер, зачастую морщась от брезгливости, все-таки закладывает какой-то внятный текст, его дальнейшие постановочные “фокусы” и эксперименты со “способом существования актеров” и тому подобным уже не все в нем могут испортить, и зрители на такой спектакль валят валом. Хотя театральных премий такому спектаклю обычно не достается. Между тем, большинство зрителей приходят в театр именно затем, чтобы посмотреть ПРОСТУЮ ИСТОРИЮ, рассказанную понятным им языком, и при этом легко прощают то, что в качестве декораций на сцене использованы, например, лишь три “предмета”: стремянка, пара табуреток и скамейка, а музыка не оглушает зал, а лишь подчеркивает происходящее – разворачивающуюся на их глазах трагедию, комедию или драму судьбы. А простая история составлена из вышеперечисленных драматических элементов, и именно ее-то и стоит ставить на сцене. А если не составлена – ставить не стоит. Вот как об этом сказано у классика:
Помни это каждый сын.
Знай любой ребенок:
Вырастет из сына cвин,
если сын – свиненок.
Да, все очень просто: драматург сочиняет занимательную, простую (но не примитивную!), пронзительную, внятную, последовательно развивающуюся и внутренне не противоречивую, поучительную в хорошем смысле этого слова историю, а режиссер показывает зрителю на сцене то, как, НА ЕГО ВЗГЛЯД, она происходит. Но мы этого не видим уже много лет, и хороший спектакль по современной пьесе (что вообще-то должно быть правилом хотя бы из-за потраченных средств) редкость. Сценическое произведение зачастую получается у его авторов либо физиологическим (идейно недогруженным), либо вялым и невнятным (следствие неумело рассказанных историй), либо откровенно коммерческим. Но если найдется хорошая современная пьеса, вопрос о ее постановке будет решать не написавший ее драматург и уж тем более не заинтересованные в ней зрители, а режиссер – последнее слово остается за ним. А вскоре может оказаться и того хуже: российскому театру грозит “перестройка” (передел собственности), после которой хозяином театрального репертуара будет даже не режиссер. Им станет директор театра, администратор, у которого в руках театральный “кошелек”: из него кормится труппа и обслуживается здание театра. Выходит, администратор и будет определять репертуарную политику театрального дела в стране. А администратор об искусстве (то есть, идеях, образах, коллизиях, завязках и развязках, трактовках, кульминациях, о том, что хорошо и что плохо, равно как и о прочих частностях художественного процесса) имеет расплывчатое представление. И тут уже не поможет никакой Маяковский!
Пока этого не случилось, нужно попытаться наладить нормальный театральный процесс.
Геннадий Демин
Современная драма на столичных подмостках
Москва – театральный термометр. Хотя по условиям существования столичная сцена резко отлична от провинциальных, хотя на нее влияет множество факторов, едва ощутимых на периферии страны, все же огромное количество трупп, антреприз и разовых проектов (всего свыше 250 творческих организмов) дает довольно представительную картину.
В целом ситуация за сезон 2007-8 гг. изменилась. По счастью, смолкли (почти) лидеры “гламурной” режиссуры, доказав свою несостоятельность. Ни Чусова, ни Серебренников не выпустили ни одной постановки даже в антрепризе (где год назад они еще пытались диктовать моду: первая создала популярный у гей-публики “Переполох в “Голубятне”, второму Евгений Миронов обязан унылостью первого в своей личной антрепризе спектакля “Figaro”), а претенциозный “Кармен. Исход” Жолдака (Театр Наций) оказался одним из крупнейших провалов сезона. Напротив, труппы, что обладают высоким потенциалом и стремлением к новизне, продолжили свою работу, но пока их слишком мало, чтобы оказать решительное влияние на столичную сцену с ее сотнями премьер. Все же выход таких спектаклей как “Гоголь. Вечера” в саунДраме Владимира Панкова, “Корова” у Дмитрия Крымова в “Школе драматического искусства”, “Битва жизни” в Студии театрального искусства (“женовачи”) говорит о том, что и молодые театры к современной драме обращаются неохотно.
Понять их можно. С одной стороны, при видимом изобилии театрального предложения – скудный набор жанров. Бездумная комедия мало того, что полонила тупую антрепризу, но и активно рвется в репертуарный театр. Достаточно вспомнить, что “эра Табакова” началась в Художественном из Камергерского с “№13” российского лидера Рея Куни и продолжена тоскливыми “Примадоннами”. Сегодня немного осталось солидных стационаров, которые устояли бы перед натиском “развлекаловки”: захвачены и “Сатирикон” (“Смешные деньги” того же Куни), и Театр сатиры (“Слишком женатый таксист” все того же РК). Еще более грустно, когда “убойные комедии” (термин антрепризной рекламы) выстраиваются на основе хорошей, а то и классической пьесы, будь то “Смешные Жэ Мэ” (б. “Смешные жеманницы” Мольера) в Театре им. Пушкина или “Много шума из ничего” (прости, Шекспир!) в Театре на М. Бронной. Между тем, повышенное содержание примитивных, а то и балаганных приемов не предполагается в современной драме, поскольку реальность дает мало поводов для беззаботного хохота.
С другой стороны, репутацию современной пьесе весьма подпортили апологеты т. наз. “новой драмы” – смастерив тоже легко различимый стандарт, в котором искусственно создаются шоковые ситуации, главными персонажами выступают маргиналы, а способ их изъяснения основан на нецензурной лексике. Фактически псевдосоциальность “новой драмы” – обратная сторона той же “развлекаловки”, ее цель пощекотать нервы пресыщенной буржуазной публике, желательно на зарубежных фестивалях, эксплуатируя образ “непонятной и страшной России”. Поэтому Театр.doc, пропагандист “новой драмы”, так и остается местом для избранных (число зрителей 30-35 человек), и его спектакли не выходят за рамки “домашней радости”.
Справедливости ради надо заметить, что и сегодняшняя западная пьеса, на которую плакальщики отечественного театра возлагают надежды, тоже не пользуется большой популярностью: после взрыва интереса к МакДонаху (в прошлом сезоне вышло сразу несколько спектаклей – аж в Вахтанговском и “Сатириконе”), сцена словно остыла к нему. Впрочем, отчасти это “заслуга” переводчиков: в “Лейтенанте с острова Инишмор”, переведенном П. Рудневым (“Современная драматургия”) домашний кот, вокруг которого закручена вся интрига, “гоняется за каждой юбкой”. Обратный случай называется зоофилией, но когда представитель животного мира испытывает влечение к самкам не своей породы, извращение чудится запредельным. Нечего говорить, что у ирландского мастера нет ничего похожего, его кот и в самом деле склонен к амурным приключениям, но ограничивается грациозными кошечками. (Самое пикантное, что перевод Руднева напечатан в юбилейном номере журнала в “год русского языка”).
Впрочем, центральным событием сезона стала постановка трилогии еще одного западного автора, уже причисленного к сонму классиков Томаса Стоппарда. Факт, что “Берег утопии” поставлен в Российском Молодежном театре, важен, поскольку действие обращено к тинейджерам, рассказывает о персонажах российской истории, которых те знают плохо (если вообще имена Герцена и Белинского им что-нибудь говорят). Это уже примечательная культурная акция, которая выходит за пределы театральной сферы, но в то же время напоминает о традиционной воспитательной, просветительской и идеологической направленности спектаклей на отечественных подмостках.
Еще один театр, “Практика”, который провозгласил себя конкурентом Театра.doc в области современной драмы, в реальности не осуществил тщеславную программу, разрекламированную его создателем Э. Бояковым: 10 премьер в сезон. Более того, провал первого сезона заставил худрука взять на вооружение давний прием антрепризы: звездные имена актеров. Теперь в подвале на Трехпрудном пер. выступают Александр Филиппенко (моноспектакль по пьесе М. Равенхилла “Продукт”), Андрей Смоляков (“Небожители” И. Симонова), Полина Агуреева (моноспектакль “Июль” И. Вырыпаева) и пр. Пьесы (точнее, тексты) здесь требуются как повод для скандала: монолог убийцы из “Июля” (еще с матом в женских устах) очень напоминает пьесу М. Волохова “Вышка Чикатило”. Тем не менее, низкий уровень режиссуры и стандартность приемов тоже не вызывают вдохновения у публики. Даже выдвижение “Июля” на “Золотую маску” (а Бояков долгие годы стоял во главе этого всероссийского фестиваля-премии) окончилось награждением Агуреевой не как исполнительницы данного спектакля, но как одной из четырех “актрис Фоменко”.
До недавнего времени у свежих текстов были приверженцы прежде всего в Центре драматургии и режиссуры п/р М. Рощина и А. Казанцева, где дали путевку в жизнь многим начинаниям молодых. В Уставе театра говорилось, что в нем будут ставиться только современные пьесы или же та классика, которая редко появляется на сцене вообще и не идет на других подмостках столицы. Программу, как ни странно, удавалось выполнять в течение нескольких лет, хотя и с отступлениями (“Смерть Тарелкина” вышла третьей в ряду столичных ее постановок). После внезапной смерти Алексея Казанцева его соратники пытаются продолжить дело, но обстановка осложняется еще тем, что в переданном Центру помещении (б.театр “Вернисаж”) шел длительный ремонт, а другое помещение – б. Камерного п/р Покровского – освоить так и не удалось. Премьеры, которые все же вышли, – “Loveц” К. Фрешетта, “ОЗ” Н. Беленицкой, “Холодная осень” по рассказам И. Бунина, “Да я хочу да” по “Улиссу” Джойса и “Повесть о капитане Копейкине” чудятся скорее малосистемным набором, причем классика впервые за все годы существования Центра преобладает.
В таких обстоятельствах некоторые из современных авторов сами берутся за постановку собственных пьес – однако для этого надо иметь, во-первых, возможности, а во-вторых – способности (не наоборот). Хотя Александр Галин не в первый раз выступает автором-режиссером (в минувшем сезоне он выпустил “Компаньонов” в театре “Et Cetera”), а Андрей Максимов замечен в постановках не только собственных произведений (свою “Любовь в раю” он поставил в “Школе современной пьесы”), вряд ли какая-либо из их режиссерских работ войдет в историю отечественных подмостков.
Зато в высшей степени показателен “ПАБ” бр. Пресняковых, выпущенный ими же в Музыкально-театральном центре Людмилы Гурченко. Обращение к антрепризе тех, кого восторженные поклонники именуют “драматургами № 1” страны, должно означать одно из двух: либо антреприза поднята на достойный уровень, либо драматурги-постановщики опустились на ее дно. Вопреки блестящим артистам (кроме самой Гурченко, участвуют еще Юозас Будрайтис, Регимантас Адомайтис, не говоря уже о Виталии Хаеве и прочих), зрелище поражает убогостью как текста, так и его подачи.
Появление имен нынеживущих драматургов на афишах других театрах носит, как правило, случайный характер, будь то “Заяц love story” горячо любимого “Современником” Н. Коляды или “Квартира Коломбины” Л. Петрушевской в театре АпАРТе.
На этом фоне принципиальным кажется появление трупп, которые, пытаются создать собственную программу и берут в работу новые пьесы не потому только, что те недавно вышли из-под пера драматурга. “Другой театр”, чье вызывающее название призвано отличить его от коммерческих трупп, выпустил (похоже, еще и в ознаменование юбилея написания пьесы) “Орнитологию” А. Строганова, на сегодня единственную его пьесу, которая идет в столице.
Продолжение следует.
ПЬЕСЫ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ АВТОРОВ
Валентин Азерников
ШКОЛА РЕВНОСТИ
Комедия в 2-х действиях
3 женские роли, 4 мужские
Декорация: 3 квартиры, офис. Мастерская художника, зал художественной галереи
Герои пьесы – муж и жена – переживают “кризис среднего возраста”. Но муж не может смириться с охлаждением их отношений и, следуя совету друга, опытного ловеласа, пытается вызвать у жены ревность – в надежде, что та разбудит в ней угаснувшие чувства. Он делает вид, что у него есть любовница, он поздно приходит домой, от него пахнет духами… Но розыгрыш оборачивается совсем не так, как он рассчитывал…
СЕРГЕЙ. Женщину вообще переспорить невозможно. Адам пытался – и чем это кончилось? Выперли из рая, как миленького. Поэтому, дорогой мой, о сексе на время забудь. Не жди, не проси, не интересуйся. Будто тебе это вообще на дух не нужно.
ДИМА. Но…
СЕРГЕЙ. От нее.
ДИМА. Но…
СЕРГЕЙ. Раньше. А сейчас не нужно. Потому что теперь у тебя есть кому позаботиться об этой стороне жизни.
ДИМА. Но у меня никого нет .
СЕРГЕЙ. Не обязательно ее иметь. Обязательно, чтоб Катя думала, что она есть. Ты с ней якобы встречаешься, якобы ей звонишь, ты ее водишь в кино и театр, ты не приходишь иногда ночевать…
ДИМА. Но…
СЕРГЕЙ. Каждая женщина проходит несколько стадий. Это я тебе как врач говорю. Сначала любовница, потом жена-любовница, потом просто жена. Потом снова любовница – но не с мужем. А финал один – уставшая женщина, которой ничего не нужно. У вас сейчас третья стадия. И, чтобы вернуться во вторую и не допустить четвертой, ты дожжен заставить ее снова почувствовать себя женщиной. Но не этими твоими глупыми нежностями. Тревога, призрак соперницы, стресс шок, адреналин, эстрогены – и койка, как поле битвы. Понял?
ДИМА. Нет.
Родион Белецкий
ШЕДЕВР
Комедия в 2-х действиях
1 женская роль, 3 мужские
Декорация: условна
Продюсер заказывает двум писателям написать роман, ставя в пример “Двенадцать стульев”. Роман должен быть а) современным, б) сатирическим и в) гениальным.
Дело осложняется тем, что писатели не любят друг друга. Они разные, как Ильф и Петров, только, в отличие от последних, искренне ненавидят друг друга. Но всё же соглашаются на работу в паре – исключительно из-за денег. И начинается мучительная, вынужденная работа вдвоём. Всё переплетается, судьбы реальных людей и судьбы персонажей, постоянное обращение к роману Ильфа и Петрова, к биографиям, произведениям и жизненным коллизиям сатириков.
И в конце понятно, что это история зарождающейся дружбы.
КУЗНЕЦОВ. Здорово, Антон.
Шварц смотрит на Кузнецова и снова не верит своим глазам.
ШВАРЦ. Остановите самолёт.
Шварц пытается расстегнуть ремень.
СТЮАРДЕССА. Нельзя вставать с места. Мы ещё не взлетели.
ШВАРЦ. А если я хочу в туалет?
СТЮАРДЕССА. Потерпите. Пилоты же терпят.
Шварц оставляет попытки встать. Стюардесса уходит.
БОРТНИКОВ. Ну вот, напугал девушку.
КУЗНЕЦОВ. Антон, хватит обижаться.
ШВАРЦ (Бортникову). Вы всё подстроили?
БОРТНИКОВ (с удовольствием). Да. Я – великий комбинатор. И ещё я Дюма-отец. А вы будете моими литературными неграми.
КУЗНЕЦОВ. Сейчас больше говорят, афро-американцы.
БОРТНИКОВ. Правильно. Вы станете моими литературными афро-американцами.
ШВАРЦ. Этого не будет никогда!
БОРТНИКОВ. Ну что за проблема, а? Напишите вместе книгу, заодно заработаете.
ШВАРЦ. У меня один знакомый девушкам обычно говорил, пойдём, займёмся любовью в ванной. Заодно и помоемся.
КУЗНЕЦОВ. Стоп. Это же я говорил.
БОРТНИКОВ (Кузнецову). Видишь, не может тебя забыть:
Алекс Бьерклунд
КОМНАТА 3 мужские роли
Декорация: условна
Одно из вечных, никогда не исполняющихся и неотвратимо вновь возникающих желаний – знать свое будущее. Правда, хочется, чтобы это будущее было лучезарным, в противном случае в предсказание не верится. Но и обещанное благополучие тоже способно обернуться наваждением.
1-й. А согласись, что всё это довольно странно!
2-й. Чего тут странного?
1-й. А как?.. Вдруг: откуда ни возьмись:
2-й. Не вдруг! Всё логично.
1-й. Да, да. Логично. Ты только представь себе:
Делает в воздухе неопределённые взмахи руками.
2-й. Подумаешь.
1-й. Я просто хочу понять: откуда? Как?
2-й. Не об этом надо думать.
1-й. Я знаю.
Пауза.
1-й. Не пропустили?
2-й. Всегда здесь.
Пауза.
1-й. Может, пересядем на метр влево?
2-й. Да я вот тоже думаю,: Может, два метра вправо?
1-й. Не похоже.
2-й. Тебе, откуда знать?
1-й. Я чувствую.
2-й. Чувствует он! Тут не чувствовать надо, а точно знать!
1-й. Ты сам-то точно знаешь?
Александр А. Вислов
ДВОЕ НАКАЧАЛИСЬ
История в диалогах и монологах
2 мужские роли
Декорация: условна
Жизнь у этих двух мужчин давно устоялась – и в профессиональном ракурсе, и в личном. Не то, чтобы оба были довольны, как раз наоборот, но особых перемен никто из них не ожидал. Тем более от случайного, по ошибке сделанного телефонного звонка. И вдруг оказалось, что им, таким разным – один мент, другой не слишком удачливый артист – интересно общаться друг с другом. Сложись их судьбы иначе – наверное стали бы неразлучными друзьями. Однако, похоже, время упущено и слишком велико расстояние между ними.
Э. Ну, насчет забуриться, не знаю. У меня тут с деньгами сейчас не ахти. Ну, на пол-литра хватит, а больше…
И. Ну, не переживай. Решим проблему как-нибудь. Ну, короче, где, когда. Давай, может, на “Китай-городе”? Там этот памятник-то еще, Этим, гусарам, что ли?
Э. Нет-нет, давай где-нибудь в другом месте. На “Пушке”, может?
И. А где на “Пушке”-то?
Э. Ну, у памятника давай. Классически.
И. А там два памятника же. Внизу там этот маленький – в переходе там – и наверху большой.
Э. Нет-нет, не у бюста.
И. Чего?
Э. Давай наверху.
И. Лады. Через час.
Э. Договорились. Ну, давай, до встречи.
И. Погоди-погоди. А как мы друг друга узнаем-то?
Э. А…
И. Ну я, короче, так, среднего роста. Ну, такой полноватый немного. Ну, одет буду… (подробно перечисляет предметы своего гардероба). А ты?
Э. У меня журнал будет в руке.
И. Какой?
Э. Playboy.
И. Ну, ты молодца, вообще!
Ирина Егорова, Наталия Жукова
ДЕТИЩЕ (Птица Обломинго)
Женский вопль на три голоса
5 женских ролей, 1 мужская
Декорация: условна
Подросток в семье – настоящее стихийное бедствие. А если мама и бабушка тоже хотят состояться, каждая по-своему?
НАТАША. Мама! Почему никто не хочет понять? У меня переходный возраст!
МАМА. А у бабушки – не переходный? А у меня? Вопрос только в том, кто и куда переходит.
Маме еще хочется любить и быть любимой, но нужно привыкать, что на улице мужчины оборачиваются уже не в ее сторону.
А бабушке еще нужно успеть написать статьи, постепенно переходя “из класса крепких здоровых пенсионерок в разряд старушек с букетом болячек. Что ни день – новая! И каждая – впервые!”
Жесткое отношение сверстников, эгоизм взрослых, двойное предательство – лучшей подруги и любимого – приводит Наташу к попытке суицида. У бабушки инсульт, мама мечется между двумя больницами, разрывает отношения с любимым мужчиной…
НАТАША. Ну… если верить тебе, то… “жизнь проходит”!
МАМА (улыбаясь). Не-а, не верь… Она, наоборот, – все приходит и приходит!
Соавторство школьницы Наталии Жуковой привносит в вечную проблему “отцов и детей” колорит специфических ситуаций, современного молодежного сленга, неформальных реалий сегодняшнего дне.
Александр Каневский
ДВА СТАРЫХ МУРАВЬЯ
Комедия
4 основные женские роли, 4 мужские, эпизодические
Декорация: основная – однокомнатная квартира
Старики – тема вечная, тем более в стране, где они в очередной раз оказались никому не нужны. Но за этими пенсионерами – жизнь, которая закалила их, почему сдаваться они не собираются, хотя временами и помышляют о тихой пристани. Один так вообще дал объявление, что хочет поменять однокомнатную квартиру в столице. Но, оказывается, они еще нужны Москве – как и она им.
САН САНЫЧ (устало). Я не хочу спать в шкафу. (Кладёт трубку). Чего только не предлагают: и комнату в тихом семейном общежитии, и полуподвал, но с двумя гаражами:
АРСКИЙ. Ты и в правду решил уезжать?
САН САНЫЧ. А сколько ещё тянуть? Жены нет, собака умерла. А там – дочь, внучка, море и солнце – просто рай!
АРСКИЙ. А я? На старости лет расставаться?
САН САНЫЧ. Поехали со мной, ведь ты уже не служишь. Откроешь свой театр, народ к тебе набежит – ведь ты столичная штучка, Заслуженный артист!..
АРСКИЙ. Нет, на службе или без службы, я из моей Москвы никуда не двинусь.
САН САНЫЧ.А ты уверен, что она ещё твоя?.. Москва – для молодых, это их город, их время. А мы уже балласт, ракушки на дне большого судна.
АРСКИЙ. А!.. Никуда ты не уедешь! Ты ведь в этом городе каждый дом к груди прижимал, каждую церквушку ладонями гладил!.. Пройдёт хандра, и передумаешь, как в прошлом году, как в позапрошлом:
САН САНЫЧ. Нет, Аркадий, уже не передумаю. Сегодня мне приснился Наполеон.
АРСКИЙ. Кто-кто?
САН САНЫЧ. Наполеон Бонапарт. Увидел меня, подошёл и говорит: “Из Москвы надо уходить”.
АРСКИЙ. Я раньше только читал про Иванушку-дурачка, а теперь знаю, как он выглядит. (Наливает в стакан кипяток). Почему рис? Что у тебя было в чайнике?
САН САНЫЧ. Я в нём суп варил – у меня все кастрюли сгорели.
АРСКИЙ (в сердцах отставляет стакан). Ты прав, тебе надо скорей в семью, а то совсем одичаешь! (Идёт к выходу).
САН САНЫЧ. Аркадий! Погоди! Я сейчас накипячу воду.
Вячеслав Кобяков
СТАРАЯ ГВАРДИЯ (ТОЖЕ ЛЮДИ)
Сентиментальная комедия в 2-х действиях
4 женские роли, 3 мужские
Декорация: гостиная в Доме ветеранов сцены
В Доме ветеранов сцены появляется некто и сообщает молодой дежурной, что он кинорежиссер и для съемок фильма ему срочно нужны очень пожилые актеры. Он проводит своеобразный кастинг, представляясь… врачом-психиатром. Дежурная, которая мечтает стать актрисой, активно ему помогает. В финале выясняется, о чем будущий фильм и кто его постановщик.
СТАРИЧОК. А если нам сюжет ну совсем не понравится?
СТАРУШКА. Да, кстати, расскажите нам сюжет, очень любопытно.
ЧЕЛОВЕК. Сюжет – это коммерческая тайна! Но фрагмент тайны я вам раскрою. Представьте себе: глубочайшая, тревожнейшая ночь. Забытая богом и Минздравом зачухонная больница, палата умирающих. Моя героиня, едва живая старушенция, шепчет: “Холодно в этой жизни, скорее бы под одеяло смерти”. Она связывает простыни и спускается по ним с четвертого этажа…
СТАРУШКА. А узлы на простынях затянула?
ЧЕЛОВЕК. Намертво! Это же кино…
Илья Колосов
ПОЛЕТ В АВСТРАЛИЮ
Пьеса-греза
2 женские роли, 3 мужские
Декорация: сон
Ситуация, которая много раз использовалась в пьесах: молодожены. Разумеется, полные надежд и планов. Конечно, бедные, что особенно болезненно в наши дни. Ответом на голод и прочие проявления материальной недостаточности – мечты. В них, правда, тоже проникают отзвуки печальной реальности, особенно те, что подсказаны навязчивой рекламой. Получается причудливое сочетание чужих мнений и собственных желаний. Как и в жизни.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Кто это?
МИШКА. Мой слуга.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Слуга у нищего! Ну, ты дал!
МИШКА. Это Австралия, Серёж… здесь сбываются все мечты. Здесь человек не снаружи, а изнутри.
СОЛОМОН. Прошу вас, сэр? (Протягивает стакан с коричневой жидкостью и конфетку).
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ (потрясенно). Как ты угадал? “Три семерки” и карамелька.
СОЛОМОН (невозмутимо). Это моя профессия.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Хм… (Берет стакан, некоторое время смотрит на него, затем быстро выпивает и впивается зубами в конфету). Фу-у-у… (Поднимает лицо к небу и закрывает глаза). Наслаждение…
МИШКА. Слушай, а ты часом не зашибаешь? (Не получив ответа, делает глоток из своего бокала). Божественный напиток! Как аромат лозы и дуба!
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Да брось ты. Я этого на презентациях напился. Тошнит. А того, что хочется, не выпьешь. Не поймут. (Оглядывает себя). Кстати, в чем это я?
МИШКА (смеется). Наверное, это твоя мечта.
СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ. Я в школе дворником работал у себя во дворе. Денег не хватало. Отец болел, инвалидность дали, а мать… (вздыхает) …чего уж там… Тут как раз наш татарин и преставился, царство ему небесное, я и к домоуправу… Неделю уговаривал, потом он сдался. Золотое было время. Я тогда самый нужный человек был в доме.
Галина Комаровская
ПОДАРОЧЕК
Пьеса в 2-х действиях
4 женские роли, 3 мужские
Декорация: роскошная квартира
Одна из нынешних благополучных семей, чей глава трудится в процветающей фирме. Только вот странный шеф у хозяина: в дополнение к стандартному подарку на день своего рождения требует еще и “подарочек” – знакомство с неординарным человеком. В отчаянье тот рискнул предложить в качестве нестандартной личности собственную домработницу, благо та не только великолепно готовит и содержит квартиру в идеальном порядке, но и безукоризненно владеет английским в оксфордском его варианте – не говоря уже об американской версии языка…
МАРГАРИТА. У меня есть диск с начальным курсом йоги, могу дать позаниматься. Правда, он на английском, мне его моя предыдущая хозяйка подарила, заодно в языке попрактикуешься. (Идет к выходу из комнаты).
ЭРИК. Стоять! Что значит: могу помочь?
МАРГАРИТА. Ты о чем?
ЭРИК. О сочинении. “Могу помочь”. Садись и пиши. И тему сама выбирай. Тебе писать, тебе и выбирать.
МАРГАРИТА. Хорошо. Возьмем “Влияние Достоевского на творчество Шекспира”. Такая пограничная тема между свободной и заданной. У твоего препа чувство юмора есть?
ЭРИК. Зачем тебе его чувство юмора?
МАРГАРИТА. Мне не нужно, проехали. На твоем компьютере, на моем или от руки?
ЭРИК. Идем, сварганишь на моем.
МАРГАРИТА. Я кое-что должна сделать на кухне, а потом приду.
Маргарита уходит. Эрик выносит из своей комнаты пакет, достает из него гамак, раскладывает и пытается натянуть между колоннами. Маргарита возвращается.
ЭРИК. Покачаемся? Каталась когда-нибудь в гамаке?
МАРГАРИТА. Нет.
Валентина Коростелёва
КВАРТИРА
Комедия
5 женских ролей, 4 мужские
Декорация: условна
Главная героиня, бывшая учительница со всеми заслугами и отличиями, подошла к “порогу жизни” с проблемами собственных детей и внуков, интересы которых естественным образом связаны с большой квартирой в центре столицы, хозяйкой которой по-прежнему является их мать и бабушка.
И все бы пошло как обычно – победа старости и развязка тем или иным образом связанных с квартирой узлов, но в жизнь семьи неожиданно входит врач, давний друг юности главной героини, который был влюблен в нее тогда и сейчас намерен соединить с ней свою судьбу. Отсюда – внезапные, а порой удивительные перемены в жизни обитателей квартиры.
СВЕТЛАНА ЛЬВОВНА. Настя, а мы тебя ждем! Давай сюда! Как говорится, посидим рядком…
Настя подходит, придвигает свободный стул, садится.
Вот что, бабоньки мои… Зина, достань-ка из буфета початую бутылочку…
Зинаида с удивлением смотрит на мать, но идет к буфету, достает бутылку, ставит на столик.
Ну и рюмки давай, мы ведь не какие-нибудь там…
Зинаида несет рюмки. Светлана Львовна наливает всем понемногу.
ЗИНАИДА. Троим, что ли?
НАСТЯ. Светлана Львовна, я не…
СВЕТЛАНА ЛЬВОВНА. Ничего не знаю! (Шутя). Ты меня уважаешь?.. Да чуть-чуть можно! В кои-то веки!
ЗИНАИДА. Так за что пьем?
СВЕТЛАНА ЛЬВОВНА. За жизнь! Пусть она порой нескладная, пусть даже такая-сякая, а все равно – жизнь!.. И еще: я люблю вас! (С шутливой угрозой). Вот это прошу зарубить себе на носу!
Женщины чокаются, выпивают. Выглядывает Федор.
ФЕДОР. Жизнь, конечно, удивительна, если выпьешь предварительно. А мне?..
Владимир Котенко
ВЕЛИКИЕ ЛЮБОВНИКИ
Комедия в 2-х действиях
3 женские роли, 4 мужские
Декорация: холл старинной гостиницы
На заре туманной юности Дон Жуан, Де Сад и Казанова, три горячих поклонника Эроса, бились об заклад – у кого на склоне лет будет больше разбитых женских сердец. Залог – звание самого великого любовника всех времен и народов плюс право бесплатного проезда на гужевом транспорте. Через двадцать лет на тайном съезде в крошечной гостинице на окраине Мадрида (где хозяйкой – Дона Анна) подводятся итоги. За соблазнителями охотятся полиция, инквизиция, мужья-рогоносцы, Командор и теща Де Сада.
КАЗАНОВА. Желтая пресса все-таки нас выследила.
ШАРЛОТТА. А вы как думали? Шила в мешке не утаишь.
КАЗАНОВА. Надо сматывать удочки.
ДОН ЖУАН. Обидно. Я уже нацелился на фазана.
ДЕ САД. Не будем спешить, господа. Мы устали. Надо зализать раны. Сколько по свету бродит мнимых Казанов, ложных Де Садов, двойников Дон Жуана. Жалкие самозванцы снимают сливки с нашей славы. Будем считать, что газеты пишут не про нас, а про них.
ШАРЛОТТА. Про вас, про вас, не сомневайтесь.
КАЗАНОВА. Печать всегда врет. Одна газетенка выкрала у меня список партнерш. Печатала из номера в номер целый год, но на свою беду пропустила десяток имен. Не упомянутые в газете дамы были просто в бешенстве и разорили редакцию судебными исками.
ШАРЛОТТА. А святые отцы разорят ваши жизни.
КАЗАНОВА. За что? Я верующий. Даже хожу в монастырь…
ДОН ЖУАН. Женский
ДЕ САД. Как-то инквизиция спросила у римского папы инструкцию: как отличить верующего от еретика? Понтифик ответил: жгите на кострах всех подряд, а Господь сам разберется.
ДОН ЖУАН. А если не разберется? Земляки, смываемся!
Георгий Марчук
ЧАЙ С ВЕРБЮДОМ
Комедия
3 женские роли, 2 мужские
Декорация: комнаты в двух квартирах
Когда-то, очень давно, в прошлом веке символом достатка и благополучия был чай “со слоником” – с изображением слона на обертке. Сегодня реклама и светская хроника способны убедить кого угодно и в чем угодно, создавая порой совершенно фантастические представления. Ради осуществления подсказанных со стороны желаний кто-то способен даже расстаться с вполне обеспеченным существованием – лишь бы обещанная сладкая жизнь превзошла грезы…
АВГУСТ. Ты не одна?
МАКРИДА. Из бюро добрых услуг пригласила уборшицу. Я ждала тебя к вечеру.
АВГУСТ. Сидел четыре часа на селекторном совещании. Еле доехал.
МАКРИДА. Ты ничего не замечаешь? (выставляет вперед грудь).
АВГУСТ. Кроме прислуги ничего.
МАКРИДА. Бессовестный. На мне новый лифчик… от кутюр.
НЮРА (в сторону). Уже и туда добралась, о проныра.
АВГУСТ. Потом, родная, все потом.
Схватился за поясницу.
МАКРИДА. Что с тобой?
АВГУСТ. Радикулит проклятый.
Осторожно ложится на кушетку.
Макрида помогает ему лечь.
АВГУСТ. У нас мазь какая-нибудь есть?
МАКРИДА. Я аптечкою не занималась… голова кругом…
АВГУСТ. Ой….хоть бы Раб Божий пришел…. водой святою напоил бы.
МАКРИДА. Может “скорую”?
АВГУСТ. Лишние люди в квартире…
НЮРА. Лучше мафазафаш.
АВГУСТ. Что она лепечет?
МАКРИДА. О чем ты шепчешь, рабыня?
НЮРА. Мафазафаш.
МАКРИДА. А… она предлагает массаж.
Игорь Фарбаржевич
БАШНЯ, или АНОМАЛЬНАЯ ЗОНА
Современная притча в 2-х частях
2 женские роли, 6 мужских
Декорация: условна
Отдыхающие из Дома отдыха, совершая речную прогулку, попали в шторм и оказались на старом заброшенном маяке – в “аномальной зоне”, из которой нет выхода, как нет у нее и связи со внешним миром. В этой компании – известный судья, врач-хирург, модный журналист, пожилой учитель, молодая танцовщица и даже священник.
Внезапно появляется некий трубач по фамилии Гаврилин – он обвиняет каждого из них виновным в смерти какого-то человека, что вызывает бурное возмущение. Однако постепенно каждый вспоминает постыдный эпизод из своей жизни: так или иначе, но они и в самом деле были причастны к смерти своего ближнего. В финале выясняется смысл этого таинственного места и пребывания в нем.
УГРЮМОВ. Ну, что, доктор?
ДЯТЛОВА. Ничего опасного! Ни вывиха, ни перелома:
УГРЮМОВ. А как же опухоль?..
ДЯТЛОВА. Скорее всего, порвано сухожилие: Вернёмся в Пансионат, сделаем рентген. А пока плотно перевяжем:(Сухореброву.) Николай Петрович! Принесите, пожалуйста, шарф!..
Сухоребров протягивает ей шарф с каминной полки.
Дятлова перевязывает им ногу Угрюмова, затем укрывает его пледом.
Захватив такой же плед с другого кресла, скрывается с ним за ширмой.
СУХОРЕБРОВ. Как хорошо, что среди нас врач. Как-то на душе спокойней:
АЖИЩЕВ. Да, большое везенье!.. Впрочем, тот факт, что с семьёй российского Императора был доктор Боткин, никак не повлиял на фатальный исход в Екатеринбурге: (Продолжает возиться с мобильником.)
СУХОРЕБРОВ (нервно). Что вы такое говорите, мой дорогой!.. Вспомнили событие почти столетней давности! И, главное, абсолютно не в тему!.. Лучше займитесь сушкой одежды:
Ажищев сняв с себя свитер, раскладывает его на каминной полке.
УГРЮМОВ (протягивает Сухореброву мокрую рубашку). Николай Петрович, повесьте и мою:
СУХОРЕБРОВ (развешивая). Нет, всё-таки интересно, куда девался смотритель маяка? Неужели наверху?
АЖИЩЕВ (кричит наверх). Эй! Есть там кто-нибудь?!
Михаил Шатров
КРУПИЦА ПРАВДЫ (МОЖЕТ БЫТЬ)
Драма в 2-х актах
4 женские роли, 1 мужская
Декорация: гостиная
Сын знаменитого американского кинорежиссера задумал написать книгу о своем отце. Письма из отцовского архива приводят его к женщинам, которые хорошо знали мастера еще до того, как он обрел мировую славу, – в тяжелые времена перед Второй Мировой войной, когда интеллигенция разоблачала Гитлера, но мирилась со Сталиным, и в послевоенные годы, печально известные разгулом маккартизма… Повторят ли дети и внуки ошибки предков?
АЛЛАН. Машина?
ПАТ. Сосед.
АЛЛАН. Кажется, кто-то поднимается по лестнице… остановился у твоей двери…
ПАТ. Я же сказала: вернулся сосед.
АЛЛАН. Снова машина. Или показалось?
ПАТ. Что с тобой?
АЛЛАН. Главное, чтобы никто не узнал, что я сегодня здесь. Нам надо все обдумать…
ПАТ. Алан, да что случилось? Что-то произошло на собрании? Ты выглядишь ужасно…
АЛЛАН. Все кончено… для меня все кончено… Если бы ты только знала…
ПАТ. Я пытаюсь узнать… но ты ничего не объясняешь…
Звонок телефона.
АЛЛАН. Париж?
ПАТ. Нет.
АЛЛАН. Не подходи!
ПАТ. Хорошо, не подойду. А если это сосед? Он наверняка знает, что я дома, шторы задернуты не слишком плотно. Я спокойно поговорю… как обычно…
АЛЛАН. Ты права.
ПАТ (снимает трубку телефона). Алле? Барбара, привет, дорогая.
АЛЛАН. Меня нет, меня нет! Ты меня не видела!
Александр Юриков
ПАЛАТА №7
Трагифарс
1 женская роль, 6 мужских
Декорация: условна
Россия – страна великой поэзии и великих поэтов, которые оправдание ее и ее надежда. Пытаться разгадать, почему в Отечестве рождается человек, который видит мир таким, каков он на самом деле, – задача бесполезная, но благодатная: в результате лучше понимаешь свою страну.
В пьесе использованы фрагменты Нобелевских лекций Иосифа Бродского, Гао Синцзяня, Гюнтера Грасса.
КОНТИНЕНТОВ. Судя по вашей реплике, к гражданской поэзии вы относитесь с иронией.
ДЖОЗЕФ. Ничуть. К отдельным авторам я могу относиться как угодно, а к поэзии – только с трепетом.
КОНТИНЕНТОВ. И как вы относитесь к отдельному поэту Континентову?
ДЖОЗЕФ (профессорским тоном). С моей точки зрения – которая, конечно же, небезупречна – у Континентова русский язык все-таки неплох. Должен сказать, что при всей его сервильности Континентов мне все же симпатичнее, чем, например, Воздвиженский. Ну что такое по большому счету Континентов? Это такая большая фабрика по самовоспроизводству. Он работает исключительно на самого себя и не делает из этого секрета. То есть он абсолютно откровенен. И, в отличие от Воздвиженского, не корчит из себя poete maudit – проклятого поэта, богему, тонкача и знатока искусств. Ну, а в общем оба чувака бросают камни в разрешенном направлении, зная, что они идут на полголовы впереди обывателя. И обыватель балдеет. Вот и вся их историческая роль.
КОНТИНЕНТОВ. А вы в каком направлении бросаете камни?
ДЖОЗЕФ. У меня другая задача. Я пытаюсь эти камни собирать.
КОНТИНЕНТОВ. Знаете, насчет камней я бы с вами поспорил. Но (оглядывается по сторонам) мы сейчас в неравных условиях. И неизвестно, чья позиция изначально сильнее.
ДЖОЗЕФ. Моя, конечно. Ведь поэзия – это всегда попытка угадать будущее.
ПЬЕСЫ ЗАРУБЕЖНЫХ АВТОРОВ
Германия
Томас Йонигк
РОТВЕЙЛЕР
Драма
Перевод Г. Снежинской
2 женские роли, 1 мужская
Декорация: гостиная
Внешне – классический треугольник: мать, дочь и знакомый дочери. Вопреки относительному благополучию, каждый из них – носитель собственных комплексов, от которых и пытается избавиться, утверждаясь за счет других. Великолепен язык, которым изъясняются персонажи, – расхожие клише, с помощью которых автор – (а на русском и переводчик) высмеивает современного обывателя.
ЗНАКОМЫЙ. Не чувствовать ни голода, ни холода, ни боли. Это и есть счастье. Кто не знает холода, голода или боли, тот не знает и несчастий.
ДОЧЬ. Мне бы так ни за что не сказать… Расскажите побольше о том, как вы понимаете счастье.
ЗНАКОМЫЙ. Знаете, в том, что ты живой, есть свои преимущества. Но и свои недостатки.
ДОЧЬ. Мне бы так ни за что не сказать…
ЗНАКОМЫЙ. Вам надо научиться не переходить границы. Переходить границы даже мысленно – это для меня немыслимо.
ДОЧЬ. И как это вы умеете сказать! (Благодарно). Спасибо!
ЗНАКОМЫЙ. Это болезнь такая – изрекать. Организм изрыгает, значит завелась какая-то болезнь. Отрыжка – признак болезни. Восхищаться чьей-то отрыжкой – тоже болезнь.
ДОЧЬ (возбужденно). Я изрекаю! Я изрыгаю! Я понимаю! Я знаю, о чем вы говорите. Но вам-то что до этого?
ЗНАКОМЫЙ. В конце концов, организм окончательно конечен и, конечно, индивидуально завершен.
ДОЧЬ. Вот теперь я знаю, что вы знаете. По данному вопросу.
МАТЬ (с любопытством). Ну, это мы еще увидим. На свой счет не имею сомнения – кругом одни извращения.
Даниель Калль
ЗАРНИЦЫ
Мещанская дамская драма
Перевод А.Рыбиковой
3 женские роли
Декорация: сельская гостиница в глуши
Продолжение и развитие классических традиций драмы семейной и социальной. В заброшенной местности две сестры содержат гостиницу. Внезапно в ней появляется посетительница, чья машина сломалась неподалеку. Типичная горожанка, современная деловая женщина, всецело под влиянием рекламного прессинга – и сельские жительницы, жизнь которых подчинена патриархальным понятиям, – что может быть у них общего?
Оказывается, немало…
КИТТИ. Машина не может скопытиться.
МОЛЛИ. …это, конечно, скандал!
КИТТИ. Машина ездит, машина не может скопытиться! (Шваркнула пивной кружкой по столу). Машина ездит! И это правда!!!
Входит Ханни с закуской.
ХАННИ. К сожалению, не смогла приготовить ничего горячего. Плита не работает. Поэтому просто нарезала несколько бутербродов.
МОЛЛИ. Бутерброды – это здорово!
ХАННИ. Да нет, ничего особенного. Только с сыром и ветчиной.
МОЛЛИ. Ветчина – это просто фантастика!
ХАННИ. Есть люди, которые не едят мяса.
МОЛЛИ. Мясо – это прекрасно!
ХАННИ. Но колбаса – это не совсем мясо.
МОЛЛИ. Колбаса – это феноменально!
ХАННИ. Кити, налей пива даме и мне.
МОЛЛИ. Я – Молли Пробст.
ХАННИ. Да, я знаю.
Китти наливает.
Тока нет. Чушь какая-то! Мы даже музыку не может включить. Вы, наверное, чувствуете себя здесь, как у пещерных людей. Надеюсь, что вы хоть как-то удовольствуетесь бутербродами.
Польша
Доман Новаковский
НЕКОТОРЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ ОРЛОВ
Перевод Л. Бухов
2 мужские роли
Декорация: холостяцкая квартира
Национальность драматурга легко угадывается из пьесы – в ней очевидно прослеживаются традиции Мрожека и Ружевича, имена которых возникают в диалоге персонажей. По существу, это вариант эмигрантов с той же парой интеллектуала и работяги, с тем же сплавом реальности и фантазий – только чужестранцами оба оказались на собственной родине.
ПЕПЕ. И что дальше?
КУКУ. С папашей? А-а, лаялись постоянно… Нет… Не было во мне души столяра.
ПЕПЕ. Души столяра…
КУКУ. Ну, а ты? Такой умник, а не стал даже магистром?
ПЕПЕ. Телевидение.
КУКУ. Телевидение? А! Ты телеманьяк? И я тоже, немного. А вот такие… знаешь… реалити-шоу любишь смотреть?
ПЕПЕ. Да нет. Не о том речь. Телевидение меня увлекло.
КУКУ. Как это – увлекло?
ПЕПЕ. Я начал там работать. На телевидении.
КУКУ. Работать на телевидении? По-настоящему?
Пепе утвердительно кивает головой.
ПЕПЕ. До чего же хорошо я вас знаю… “Смотри, смотри, это тот?” “Какой тот?” “Ну тот, из телика!” “Правда?” “Да нет, ты что?” “Говорю тебе, это он!” “Нет, тот был повыше!” “Привет, старик, это ты?”
КУКУ. Значит, ты в этом телевидении… тебя показывают? В телике?
ПЕПЕ. Уже нет. Но у меня была своя программа. Даже две. Два раза в неделю, несколько лет подряд. Одна развлекательная и одна музыкальная. По центральным каналам. В прайм тайм. Высочайший рейтинг.
Куку роняет стакан
. КУКУ. Господи! Значит, то был… Так это и есть ты?!
НОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
В этой рубрике публикуются сведения о пьесах, которые еще не переведены на русский язык. Заказав перевод, театр станет первооткрывателем нового драматурга.
Великобритания
Питер Килтер
ДАЙТЕ ЗАНАВЕС!
Комедия
5 женских ролей разного возраста
Декорация: фойе заброшенного театра, его сцена
Пьеса несомненно привлечет внимание хотя бы потому, что ее автор прекрасно знает потребности сцены – похоже, что на Альбионе они не слишком отличаются от отечественных. По крайней мере, в отношении занятости актрис. Кроме того, речь идет о театре – его здание завещано – в равных долях – близким ушедшего. Теперь они собираются, чтобы решить, как поступить с неожиданно свалившимся наследством…
ТЕРЕЗА. Здесь полно пыли.
ПЭМ. Понятно. Я оставлю дверь открытой. (Припирает дверь). Я и подумать не могла, что здесь все в таком состоянии.
ТЕРЕЗА. Здесь не открывали годами.
ПЭМ. Похоже, так.
ТЕРЕЗА. Я приготовлю чай, хорошо?
ПЭМ. А ты уверена, что это гигиенично? Нынешним утром я могла бы обойтись без муравьев в чашке.
ТЕРЕЗА. Могу обещать, что такого не будет – я забыла пакетики с чаем. Впрочем…
Тереза начинает распаковывать сумки. Достает печенье и два “Суперсупа” в пластиковых стаканчиках.
ПЭМ. Что, черт подери, ты взяла?
ТЕРЕЗА. “Суперсуп”. Я нашла их в глубине буфета.
ПЭМ. Какого буфета?
ТЕРЕЗА. С голубой дверцей, в твоей кухне.
ПЭМ. Ради всего святого. Бог знает, на что ты наткнешься.
ТЕРЕЗА. Ну, я их нашла. И срок годности еще не истек.
ПЭМ. Какой же?
ТЕРЕЗА. До 2049 года.
ПЭМ. Ну, ладно. Сколько ты их взяла?
ТЕРЕЗА. Двенадцать овощных и двенадцать с цыплятами. (Не прерывая разговор, Тереза достает из другой сумки котелок и пару тарелок. Наливает в котелок воду из пластиковой бутылки).
ПЭМ. Должно хватить. Одна Шарон, а твоей няни нет.
ТЕРЕЗА. Да.
ПЭМ. И больше никого?
ТЕРЕЗА. Нет, мама. Ты уже спрашивала.
ПЬЕСЫ МОЛОДЕЖНОГО РЕПЕРТУАРА
Арсений ДЕЖУРОВ
КРИК МАНДРАГОРЫ
Трагикомедия в трех картинах
3 женские роли, 3 мужские, 2 собачьих
Декорация: замок, лобное место, дворец
Когда в безусловно благополучном королевстве обнаруживается совершенно пустая казна, выход может быть только один: королева должна срочно выйти замуж. Тогда народный гнев обрушится на свежеиспеченного супруга, а его вдова отправится лечиться после перенесенных испытаний, тем более что она уже перевела капитал за границу. Остается лишь найти подходящего жениха да с помощью корня мандрагоры зачаровать его…
ТРЕЗОР. Чего это она?
ПОЛКАН. Кость тебе дает.
ТРЕЗОР. Совсем, что ли, дурочка?
ПОЛКАН. Нет, просто богатая.
ТРЕЗОР. Да нужна мне ее кость. Пусть подавится.
ПОЛКАН. Он говорит, чтобы ты сама скушала.
ХАННА. Нет, нет. Не надо. Берите. Какой он у тебя взъерошенный. Дай я его причешу.
ТРЕЗОР. Чего ей надо? Чего она ко мне руки тянет? Скажи, я ее сейчас укушу. Вот с места не сойду – укушу и все. И хвост подожму, пусть думает, что бешеный.
ПОЛКАН. Он говорит, что признателен.
ХАННА. Вот и хорошо. (Трезору). Иди сюда. (Расчесывает Трезора).
ТРЕЗОР. Скажи, чтоб за ушами получше чесала.. Я лапами не достаю. Чего это она меня чешет? Она у тебя дурочка, да? Непутевая какая-то.
ПОЛКАН. Слушая, я с тобой по поводу кости хотел поговорить. Я тебе потом отдам, как получу.
ТРЕЗОР. Да нужна мне кость. Я захочу, у меня таких костей Килиманджаро будет. Надо ей – пусть берет. Она твоя хозяйка – пусть берет. Раньше просто предупреждать надо было, а то мы тут уже вон какую яму вырыли.
ПОЛКАН. Она тебе свою последнюю косточку отдаст, разве что не из себя вынет. Она тут самая главная.
Татьяна Зимина
МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ
Сказка по мотивам А. де Сент-Экзюпери
1 женская роль, 6 мужских
Декорация: фантастична
Известный персонаж отправляется за эликсиром, без которого может погибнуть та самая Роза, которая непонятно как расцвела на его планете. По пути, как и в той сказке, он посещает разные миры и заводит новые знакомства. Чтобы в финале всех привести к себе в гости.
ПРИНЦ. Здравствуйте, фонарщик. Я – принц. Буду сидеть с вами, правда, не знаю, за что и сколько времени.
ЗВЕЗДОЧЕТ. Пока король не придумает новую забаву. Можно я с вами тут посижу. Так надоело считать звезды.
ПРИНЦ. А зачем вообще их считать? Ими можно любоваться, но считать:
ЗВЕЗДОЧЕТ. Король думает, что чем больше звезд в его банке, тем он богаче. А чем он богаче, тем больше звезд можно купить и считать их снова.
ПРИНЦ. Это неумно.
ФОНАРЩИК. Я скажу резче:глупо. Но за мою резкость я здесь и сижу. А еще наш король не любит, когда я зажигаю свой фонарь.
ПРИНЦ. Почему?
ФОНАРЩИК. Он вообще не любит полезных дел.
ЗВЕЗДОЧЕТ. Нет, он боится, что мы скроем от него его звезды, ведь свет фонаря делает их невидимыми.
ПРИНЦ. Несчастный я человек, она подумает, что я просто сбежал, не выполнив ее просьбу. Моя Роза без эликсира может погибнуть.
ФОНАРЩИК. Я посигналю Лису, он мудрый и что-нибудь придумает.
Сигналит фонарем, появляется ЛИС.
ЛИС. Всем привет. Подданных все меньше, а заключенных все больше. Странная арифметика.
Наталья Марчук
ТЕТКА ПРОСТУДА
Пьеса-сказка
2 женские роли, 5 мужских
Декорация: условна
Как и положено в сказках, есть злые силы в лице заглавной героини и ее пособников Кашля и Насморка, которые совершают всякие гадости. Есть еще и Волк-оборотень, тот вообще из давнего фольклора. Добрые силы представлены не только традиционными персонажами вроде пушистого Снеговика, но к ним отнесены и сами зрители, к которым то и дело обращаются за советом и помощью действующие лица.
ОХОТНИК. Это что же тут за хулиганы в горах кричат. Вы разве не знаете, что здесь кричать нельзя?
СНЕГОВИК. Почему нельзя?
ОХОТНИК. Может случиться обвал, и нас накроет снежная лавина.
СНЕГУРОЧКА. А вы кто?
ОХОТНИК. Я охотник, а вот вы кто такие будете?
СНЕГУРОЧКА. Я Снегурочка, внучка Деда Мороза.
СНЕГОВИК. А я Снеговик.
ОХОТНИК. Вот оно что. Деда Мороза я хорошо знаю. Но, что вы здесь делаете в ледяных горах, ведь до Нового года осталось полтора часа? Вы же должны ребят поздравлять.
СНЕГУРОЧКА. У нас неприятности. Сначала мешок с подарками украли, потом часы у дедушки поломали волшебные.
СНЕГОВИК. Теперь нам надо найти тетку Простуду и влепить ей горчичник промеж глаз, чтобы знала, как людям праздник портить.
ОХОТНИК. Да я ее тоже знаю, вредная тетка, а избушка ее на самой вершине.
СНЕГУРОЧКА. Ну, мы пойдем, а то времени все меньше и меньше остается.
ОХОТНИК. Если что, зовите меня на помощь, я неподалеку буду.
Прим. Минским областным театром поставлен мюзикл “Тетушка Простуда и Новый год”, написаны песни. За дополнительной информацией, нотами и пр. обращаться к автору.
Лариса Машир, Наталья Черных
МЯУГЛИ
Музыкальная сказка для детей и родителей в 2-х действиях
2 женские роли, 6 мужских
История про Щенка, который волей случая осиротел и попал в кошачью компанию, которая взяла на себя его воспитание. В результате Щенок перенимает у кошек повадки и становится их другом и защитником. Он растет и, как всякий ребенок, весьма любознателен. Среди его бесконечных “почему” есть вопросы для кого этот мир, неужели только для Человека? И какой он – этот Человек?..
Не успев повзрослеть, он вынужден менять свою жизнь. Потому что жизнь всегда драматична.
УЧИТЕЛЬ. Ну-с, з-замечательно! Что нам с тобой делать, дружище? Мышь меня возьми! Мр-р-р?..
Щенок с любопытством всех рассматривает, поскуливает. Кошка-Мать и дети уже смелее шагнули к Щенку.
(Расхаживая, как на уроке). Ну-с, друзья мои! Перед вами детеныш неизвестной породы.
КОШКА-МАТЬ. Учитель, он собачьей породы!
УЧИТЕЛЬ. З-замечательно! Мышь меня возьми! Вот я припоминаю. Когда я был еще не самым ученым Котом, я читал одну похожую историю. Но там был детеныш человека, который почему-то оказался в лесу, и звери лесные его воспитали. Мр-р-да! И звали его, если я не ошибаюсь, Мя-я-угли.
ПОЛОСАТЫЙ. Мяугли? Это по-нашему!
РЫЖИЙ. Мяугли! Вот здоровски!
КОШКА-МАТЬ. Да?! Как мило, давайте мы его так же назовем – Мяугли!
УЧИТЕЛЬ. Мр-р-да! З-замечательно! Мяугли! Мышь меня возьми!
Котята заглядывают в глаза Щенку, гладят его.
Кажется, в нашей школе появится новый ученик.
КОШКА-МАТЬ. И заметьте, Учитель! Не просто новый, а… другой ученик.
УЧИТЕЛЬ. Мр-р-да! Другой… от слова “друг”.
Игорь Фарбаржевич
ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Сказки Маленького Лисенка, или 10 сказочных
историй для малышей и их родителей
5 женских ролей, 6 мужских
На лесной поляне, в Сказочном Лесу, неподалеку от Старого Дуба стоит уютный дом, в котором живут папа-Лис и Лисенок. Папу-Лиса зовут Старым Лисом, потому что он – добрый, умный и хитрый. А Лисенка – Маленьким Лисенком, потому что он еще совсем маленький. А Маму-Лисицу унесло прошлой весной на льдине, и с тех пор о ней – ни слуху, ни духу.
Любит Лисенок разные приключения и оттого каждый раз попадает в новую волшебную историю – веселую или грустную. Но вот однажды со своей подругой Вороной они находят Маму-Лисицу в городском зверинце…
ЛИСЕНОК. Здравствуй: те: А вы кто?..
ЭХО. Эхо:
ЛИСЕНОК. Эхо?!.. (Хохочет.) Не-ет! Вы – не эхо!
ЭХО. Самое настоящее!
ЛИСЕНОК. Неправда! Настоящее эхо так не разговаривает!
ЭХО. А я разговариваю. Потому что, я – сказочное эхо, Лисенок. И еще очень старое. Я столько слышало в лесу разговоров, что давно уже говорю на всех языках:
ЛИСЕНОК. И где же вы прячетесь?..
ЭХО. Я не прячусь: Просто я невидимо, как растаявшее облако:
ЛИСЕНОК (разочарованно). Значит с вами и в прятки не поиграешь:
ЭХО. Еще как поиграешь! Прислушайся к моему голосу: когда я рядом – хватай меня скорей!
ЛИСЕНОК. Как же я вас схвачу, если вы как растаявшее облако?.. Давайте наоборот: вы станете меня искать. Раз, два, три! (Бросается в кусты.)
ЭХО. Ты в кустах!..
Лисенок прячется за стволом Дуба.
А теперь за дубом:
Лисенок влезает в дупло.
А теперь ты спрятался в дупле!
ЛИСЕНОК (вылезая из дупла, расстроено). Так неинтересно! Вы все видите и все знаете! Хотя бы разок соврали!
ЭХО. Прости, но я всегда говорю правду:
ИНФОРМАЦИЯ
В РАО прошли новые заседания “Круглого стола по драматургии” под водительством председателя секции драматургов Надежды Птушкиной. Среди постоянных участников В.К. Йокубайтене, помощник Генерального директора РАО; В.З. Григорьев, зам.директора ДРГ РАО, Г.Г. Дёмин, гл.редактор бюллетеня РАО “Авторы и пьесы”; драматурги, специально приглашенные лица. Были избраны новые члены секции драматургов при Авторском совете РАО – их список в начале бюллетеня. Помимо самих драматургов, туда вошли представители цеха завлитов, редакторского цеха.
Одно из заседаний было посвящено бюллетеню “Авторы и пьесы”, который появляется как в печатном виде, так и электронной версии. В дискуссии отмечалось, что бюллетень играет свою роль в распространении пьес, однако существуют разные пути для дальнейшего его развития. Прозвучал ряд предложений, часть из которых принята единогласно, а часть требует обсуждения и помощи театров и драматургов.
К безусловным нововведениям относится открытие юридического отдела – в связи с вступлением с 1 января с.г. иных статей, касающихся авторского права. Такой отдел начнет свою работу уже со следующего выпуска.
Желательным также названо представление драматургов, чьи пьесы публикуются в бюллетене; почему редакция и обращается с просьбой к авторам присылать в дополнение к текстам пьес и аннотациям краткое жизнеописание – где учился, какие пьесы и когда написаны, где и когда поставлены, есть ли всякого рода призы и награды, а также фотографию.
Среди рубрик, появление которых спорно, значатся сообщения о всякого рода драматургических конкурсах, которые проводятся как в России, так и за рубежом, равно как и информация о пьесах- и авторах-победителях. В дополнение к выступления самих драматургов (в этом номере окончание статьи А.Зинчука, написанной специально для бюллетеня) имеет смысл предоставить возможность выступления и практикам театра – завлитам и режиссерам, считающим современную пьесу если не приоритетным направлением, то необходимой составной частью работы театра.
В связи со сменой поколений, появлением в театрах молодежи которая не застала славных свершений сцены советского периода (и, увы, имеет о том времени весьма смутное представление), вероятно также появление специальной рубрики “Перечитывая заново”, в которой бы пропагандировались пьесы, не только получившие некогда известность, но и чей художественный потенциал сохранился до наших лет. Близка к этой идее и мысль о драматургическом календаре, где бы указывались юбилеи как авторов, так и самих пьес.
Добавлением в структуру бюллетеня может стать перечень центральных ролей (прежде всего женских, но и мужских тоже), в зависимости от возраста персонажей – образно говоря, от 14-летней Джульетты до старухи-хозяйки из “Трех девушек в голубом” Людмилы Петрушевской, некогда блистательно сыгранной Татьяной Пельтцер.
Все заинтересованные лица приглашаются к обсуждению проблем и совместному поиску приемлемых решений. У РАО есть возможности влиять на ситуацию с современной драматургией и сегодняшним театром, и оно воспользуется своими резервами.